Алиса в Зазеркалье, или Сквозь зеркало и что там увидела Алиса (Пер. Н.М. Демуровой) ч.3

…продолжение

Братцы были толстоваты: скоро они запыхались.

— Четыре круга — вполне достаточно для одного танца, — пропыхтел Труляля.

Они остановились так же внезапно, как и начали; музыка тут же смолкла.

Братья разжали пальцы и, не говоря ни слова, уставились на Алису; наступило неловкое молчание, ибо Алиса не знала, как полагается начинать беседу с теми, с кем ты только что танцевала.

— Нельзя же сейчас вдруг взять и сказать: «Здравствуйте!» — думала она. — Так или иначе, но здороваться уже поздно.

— Надеюсь, вы не очень устали? — спросила она, наконец.

— Ни в коем разе! — отвечал Труляля. — Большое спасибо за внимание!

— Премного благодарны! — поддержал его Траляля. — Ты любишь стихи?

— Д-да, пожалуй, — ответила с запинкой Алиса. — Смотря какие стихи… Не скажите ли вы, как мне выйти из лесу?

— Что ей прочесть? — спросил Траляля, глядя широко открытыми глазами на брата и не обращая никакого внимания на ее вопрос.

— «Моржа и Плотника». Это самое длинное ответил Труляля и крепко обнял брата.

Траляля тут же начал:

Сияло солнце в небесах. ^{c}

Алиса решилась прервать его.

— Если этот стишок очень длинный, — сказала она как можно вежливее, — пожалуйста, скажите мне сначала, какой дорогой… Траляля нежно улыбнулся и начал снова:

Сияло солнце в небесах,

Светило во всю мочь,

Была светла морская гладь,

Как зеркало точь-точь,

Что очень странно — ведь тогда

Была глухая ночь.

И недовольная луна

Плыла над бездной вод,

И говорила: «Что за чушь

Светить не в свой черед?

И день — не день, и ночь — не ночь,

 А все наоборот».

И был, как суша, сух песок.

Была мокра вода.

Ты б не увидел в небе звезд —

Их не было тогда.

Не пела птица над гнездом —

Там не было гнезда.

Но Морж и Плотник в эту ночь

Пошли на бережок,

И горько плакали они,

Взирая на песок:

— Ах, если б кто-нибудь убрать

Весь этот мусор мог! ^{4}

— Когда б служанка, взяв метлу,

Трудилась дотемна.

Смогла бы вымести песок

За целый день она?

— Ах, если б знать! — заплакал Морж, —

Проблема так сложна!

— Ах, Устрицы! Придите к нам, —

Он умолял в тоске, —

И погулять, и поболтать

Приятно на песке.

Мы будем с вами до утра

Бродить рука в руке.

Но Устрицы преклонных лет

Не выплыли на зов.

К чему для странствий покидать

Страну своих отцов?

Ведь можно дома в тишине

Прожить в конце концов.

А юных Устриц удержать

Какой бы смертный мог?

Они в нарядных башмачках

Выходят на песок.

Что очень странно — ведь у них

Нет и в помине ног.

И, вымыв руки и лицо

Прохладною водой,

Они спешат, они ползут

Одна вослед другой

За Плотником и за Моржом

Веселою гурьбой.

А Морж и Плотник шли и шли

Час или два подряд,

Потом уселись на скале

Среди крутых громад,

А Устрицы — все до одной —

Пред ними стали в ряд.

И молвил Морж: «Пришла пора

Подумать о делах:

О башмаках и сургуче.

Капусте, королях ^{5},

И почему, как суп в котле.

Кипит вода в морях».

Взмолились Устрицы: «Постой!

Дай нам передохнуть!

Мы все толстушки, и для нас

Был очень труден путь».

— Присядьте, — Плотник отвечал, —

Поспеем как-нибудь.

— Нам нужен хлеб, — промолвил Морж, —

И зелень на гарнир,

А также уксус и лимон,

И непременно сыр,

И если вы не против, то

Начнем наш скромный пир.

— Ах, неужели мы для вас

Не больше, чем еда,

Хотя вы были так добры,

Нас пригласив сюда!

А Морж ответил: «Как блестит

Вечерняя звезда!

Я очень рад, что вы пришли

В пустынный этот край.

Вы так под уксусом нежны —

Любую выбирай».

А Плотник молвил: «Поскорей

Горчицу мне подай!»

— Мой друг, их заставлять спешить

Отнюдь мы не должны.

Проделав столь тяжелый путь,

Они утомлены.

— С лимоном, — Плотник отвечал, —

Не так они вкусны.

— Мне так вас жаль, — заплакал Морж

И вытащил платок, —

Что я не в силах удержать

Горючих слез поток.

И две тяжелые слезы

Скатились на песок.

А Плотник молвил: «Хорошо

Прошлись мы в час ночной.

Наверно, Устрицы хотят

Пойти к себе домой?»

Но те молчали, так как их

Всех съели до одной ^{d}.

— Мне больше нравится Морж, — сказала Алиса. — Ему по крайней мере было хоть капельку жалко бедных устриц.

— Но съел он больше, чем Плотник, — возразил Траляля. — Просто он прикрывался платком, так что Плотник не мог сосчитать, сколько устриц он съел. Не мог! Задом наперед, совсем наоборот!

— Какой жадный! — вскричала Алиса. — Тогда мне больше нравится Плотник! Он съел меньше, чем Морж!

— Просто ему не досталось больше, — сказал Траляля.

Алиса растерялась ^{e}. Помолчав, она проговорила:

— Ну, тогда, значит, оба они хороши!

Тут она замолчала и в страхе прислушалась: в лесу неподалеку кто-то громко пыхтел, словно огромный паровоз. «Уж не дикий ли это зверь?» — мелькнуло у нее в голове.

— А в вашем лесу много тигров и львов? — робко спросила она.

— Это всего-навсего Черный Король, — сказал Траляля. — Расхрапелся немножко!

— Пойдем, посмотрим на него! — закричали братья, взяли Алису за руки и подвели к спящему неподалеку Королю.

— Милый , правда? — спросил Траляля.

Алисе трудно было с ним согласиться. На Короле был красный ночной колпак с кисточкой и старый грязный халат, а лежал он под кустом и храпел с такой силой, что все деревья сотрясались.

— Так можно себе и голову отхрапеть! — заметил Труляля.

— Как бы он не простудился, — забеспокоилась Алиса, которая была очень заботливой девочкой. — Ведь он лежит на сырой траве!

— Ему снится сон! — сказал Траляля. — И как по твоему, кто ему снится?!

— Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать не может.

— Ему снишься ты ! — закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. — Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?

— Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса.

— А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда, вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне ^{f}.

— Если этот вот Король вдруг проснется, — подтвердил Труляля, — ты сразу же — фьють! — потухнешь, как свеча!

— Ну, нет, — вознегодовала Алиса. — И вовсе я не потухну! К тому же если в только сон , то кто же тогда вы, хотела бы я знать?

— То же самое, — сказал Труляля.

— Самое, самое, — подтвердил Траляля.

Он так громко прокричал эти слова, что Алиса испугалась.

— Ш-ш-ш, — прошептала она. — Не кричите, а то вы его разбудите!

— Тебе -то что об этом думать? — сказал Труляля. — Все равно ты ему только снишься. Ты ведь не настоящая!

— Нет, настоящая ! — крикнула Алиса и залилась слезами.

— Слезами делу не поможешь, — заметил Траляля. — О чем тут плакать?

— Если бы я была не настоящая, я бы не плакала, — сказала Алиса, улыбаясь сквозь слезы: все это было так глупо.

— Надеюсь, ты не думаешь, что это настоящие слезы? — спросил Труляля с презрением.

— Я знаю, что все это вздор, — подумала Алиса. — Глупо от этого плакать! Она вытерла слезы и постаралась принять веселый вид.

— Во всяком случае, мне надо поскорей выбраться из лесу. Уж очень что-то темнеет. Как, по-вашему, это не дождь там собирается?

Труляля быстро раскрыл огромный зонтик и спрятался под ним вместе с братом. А потом задрал голову и произнес:

— Никакого дождя не будет… по крайней мере здесь ! Ни в коем разе!

— А снаружи !

— Пусть себе идет, если ему так хочется. Мы не возражаем! И даже задом наперед, совсем наоборот!

— Только о себе и думают, — рассердилась Алиса и совсем уже собралась c ними распрощаться, как вдруг Труляля выскочил из-под зонта и схватил ее за руку.

— Видала ? — спросил он, задыхаясь от гнева.

Глаза его округлились и пожелтели, дрожащим пальцем он показывал на какую-то белую вещицу, которая валялась под деревом.

— Это всего-навсего погремушка, — сказала Алиса, всмотревшись. — Погремушка, а не гремучая змея , — поторопилась она добавить, думая, что он не пугался. — Старая погремушка… Старая, никуда не годная погремушка!

— Так я и знал! — завопил Труляля, топая в бешенстве ногами, и принялся рвать на себе волосы. — Поломана, конечно!

Он глянул на Траляля, который тотчас повалился на землю и постарался спрятаться под зонтом.

Алиса положила руку на плечо Труляля.

— Не стоит так сердиться из-за старой погремушки! — сказала она примирительно.

— И вовсе она не старая ! — закричал Труляля, разъяряясь пуще прежнего. — Она совсем новая ! Я только вчера ее купил! Хорошая моя… новая моя… ПОГРЕМУШЕЧКА!

И он зарыдал во весь голос.

А Траляля меж тем пытался спрятаться в зонтик, закрывая его вместе с собой. Это было так странно, что, засмотревшись, Алиса совсем забыла про его разгневанного братца. Правда, зонтик у Траляля никак не закрывался; кончилось все тем, что он совсем запутался и покатился в зонтике по земле — наружу торчала одна голова. Так он и лежал, ловя воздух ртом и широко раскрыв глаза.

— Ужасно похож на рыбу! — подумала Алиса.

— Что ж, вздуем друг дружку? — спросил Труляля, внезапно успокаиваясь.

— Пожалуй, — угрюмо отвечал Траляля, вылезая из зонтика. — Только пусть она поможет нам одеться.

Братья взялись за руки и отправились в лес, а через минуту вернулись с грудой всяких вещей: были тут и диванные валики и каминные коврики, и одеяла, и скатерти, и крышки от кастрюль, и совки для угля.

— Надеюсь, завязывать и закалывать ты умеешь? — спросил Труляля. — Все это нужно на нас надеть и как-то закрепить!

Позже Алиса рассказывала, что в жизни не видела такой суеты. Как они хлопотали! А сколько всего на себя понадевали! И все нужно было как-то прикрепить и пристегнуть.

— Если они все на себя натянут, — подумала Алиса, — они будут совсем как узлы со старым тряпьем!

В эту минуту она как раз прилаживала Траляля на шею диванный валик.

— Привяжи покрепче, а то отрежет мне ненароком голову, — сказал Траляля. И, подумав, мрачно прибавил: — Знаешь, одна из самых серьезных потерь в битве — это потеря головы.

Алиса фыркнула в тут же закашлялась, чтобы прикрыть свой смех. Она боялась его обидеть.

— Я очень бледный? — спросил Труляля, подходя к Алисе, чтобы она привязала ему шлем к голове. (Труляля называл его шлемом, хотя шлем этот, по правде говоря, походил больше на сковородку.)

— Пожалуй… бледноват , — осторожно ответила Алиса.

— Вообще-то я очень храбрый, — сказал Труляля, понизив голос. — Только сегодня у меня голова болит!

Но Траляля его услышал.

— А у меня болит зуб ! — закричал он. — Мне больнее, чем тебе!

— Тогда не деритесь сегодня, — обрадовалась Алиса.

Ей так хотелось их примирить.

— Слегка подраться все же нам придется , — сказал Труляля. — Но я не настаиваю на долгой драке. Который теперь час?

Траляля взглянул на свои часы и сказал:

— Половина пятого.

— Подеремся часов до шести, а потом пообедаем, — предложил Труляля,

— Что ж, — отвечал со вздохом Траляля, — решено. А око пусть смотрит! И, повернувшись к Алисе, прибавил:

— Только очень близко не подходи! Я, когда разойдусь, сокрушаю все, что попадет мне под руку!

— А я сокрушаю все, что попадет мне под ногу! — закричал Труляля.

Алиса засмеялась.

— Вот, верно, достается от вас деревьям ! — сказала она.

Труляля огляделся с довольной улыбкой.

— К тому времени, когда драка будет закончена, — сказал он, — вокруг не останется ни одного дерева! Ни одного во всем лесу!

— И все из-за погремушки! — сказала она, все еще надеясь, что они хоть немного устыдятся.

— Я бы ему ни слова не сказал, — ответил Труляля. — Но она была совсем новая!

— Хоть бы уж этот страшный ворон прилетал поскорее! — подумала Алиса.

— Знаешь, — сказал Труляля брату, — у нас всего одна шпага. Но ты можешь драться зонтом. Он острый, не хуже шпаги! Что же, надо торопиться! Скоро будет темно, как в бочке!

— И даже еще темнее, — прибавил Траляля.

Тут все вокруг так почернело, что Алиса решила: приближается гроза.

— Какая огромная туча! — сказала она. — Как быстро она приближается! Ой, у нее, по-моему, крылья!

— Это ворон! — пронзительно вскрикнул Труляля.

Братья бросились бежать и через минуту скрылись из виду.

Алиса нырнула в лес и спряталась под большим деревом.

— Здесь ему до меня не добраться, — подумала она. — Он такой огромный, что между деревьев ему не пролезть! Как он машет, крыльями! От них в лесу прямо буря поднялась! Вон летит чья-то шаль! Видно, ее сорвало ветром…

Примечания:

^a В 1720 г. разгорелась вражда между Георгом Фридрихом Генделем, немецким композитором, жившим в Англии, и итальянцем Джиованни Баттиста Бонончини. Джон Байром, известный в XVIII в. автор гимнов и преподаватель стенографии, так описал эту вражду:

Одни твердят, что рядом с Бонончини

Минхеер Гендель — неуч и разиня.

Другие: Бонончини после Генделя? —

Маэстро пуст, как серединка кренделя.

Но я молчу, ища названья для

Отличья Труляля от Траляля ^{1}.

Неизвестно, имела ли поначалу старая песенка о Траляля и Труляля отношение к этой знаменитой музыкальной баталии. Возможно. Байром всего лишь заимствовал из нее последнюю строчку для своего стишка. […]

^b Труляля и Траляля являются тем, что геометры называют «энантиоморфами», то есть зеркальными отображениями друг друга. На мысль о том, что таково было намерение Кэрролла, наводит любимое выражение Траляля: «Задом наперед, совсем наоборот!» — и то, что один из них протягивает правую, а другой левую руку для рукопожатия. Рисунок Тенвиела, где изображены оба брата, готовые к битве, которые стоят в идентичных позах, подтверждает, что и он смотрел на близнецов таким же образом. Обратите внимание на то, что положение пальцев на правой руке Труляля (или это Траляля? У Траляля на шее был диванный валик, а у Труляля на голове — сковородка) точно соответствует положению пальцев на левой руке у его брата.

^c Этот шедевр нонсенса написан размером «Сна Юджина Арама» Томаса Гуда ^{2}, однако пародирует лишь стиль этого произведения. Читателям, склонным находить нарочитый символизм в сказках Кэрролла, нелишне напомнить, что, посылая рукопись этого стихотворения Тенниелу для иллюстрации, Кэрролл предложил художнику на выбор плотника, бабочку и баронета. Все три имени одинаково ложились в размер стихотворения и подходили в смысле нонсенса Кэрроллу. Тенниел остановился на плотнике. […] Дж. Б. Пристли ^{3} написал забавную статью о «Морже и Плотнике» («New Statesman», August 10, 1957, p. 168), в которой он провозглашал этих двух героев архетипами политических деятелей.

^d Для оперетты Сэвила Кларка о Зазеркалье Кэрролл написал дополнительную строфу:

И Плотник плакать перестал,

И бросил Морж рыдать.

Прикончив устриц, наконец,

Легли злодеи спать —

И за жестокие дела

Расплату пожинать.

Когда Морж и Плотник засыпали, на сцене появлялись духи двух устриц, которые пели, танцевали и пинали спящих. Кэрролл считал (и публика, очевидно, разделила его мнение), что это было наилучшей концовкой для всего эпизода. Таким образом, он немного успокаивал ту часть зрителей, которая проливала слезы над судьбой устриц.

Дух первой устрицы танцевал мазурку и пел:

Он спит, коварный Плотник, и масло на усах.

А перец и горчица на листьях и цветах.

Так раскачаем люльку, чтоб он не мог вздохнуть!

А если не удастся — скачи ему на грудь!

скачи ему на грудь!

Ах, самое разумное — вскочить ему на грудь!

Дух второй устрицы танцевал джигу и пел:

О Морж, злодей плаксивый, позор слезе твоей!

Ты был страшней для устриц, чем дети для сластей.

Ты долго нас морочил, чтоб в уксус окунуть!

Прости же, Морж злосчастный, — встаю тебе на грудь!

встаю тебе на грудь!

Прости же, Морж злосчастный, встаю тебе на грудь!

(Стихи цит. по примеч. Р. Грина к кн. «The Diaries of Lewis Carroll», vol. II, pp. 446-447).

Алиса пришла в замешательство, ибо перед ней традиционная этическая дилемма: судить ли человека по его поступкам или по его намереньям.

^f Этот известный спор о сне Черного Короля (его монаршье величество храпит в это время в клетке, расположенной непосредственно к востоку от той, на которой стоит Алиса) погружает бедную Алису в мрачные глубины метафизики. Труляля и Траляля, как видим, выражают точку зрения епископа Беркли ^{6}, считавшего, что все материальные предметы, включая нас самих, «просто снятся» господу. Алиса принимает позицию здравого смысла Сэмюэля Джонсона ^{7}, полагавшего, что он опровергнул Беркли, пнув ногой большой камень. «Очень поучительный разговор с философской точки зрения, — заметил Бертран Рассел по поводу этой сцены в радиодискуссии, посвященной «Алисе». — Но если б он не был написан так смешно, он был бы слишком печален».

Берклианская тема беспокоила Кэрролла, как беспокоит она всех платоников. Оба приключения Алисы происходят во сне; в «Сильви и Бруно» рассказчик таинственным способом переходит из мира реальности в мир сновидений. Где-то в самом начале романа он говорит: «Итак, либо я увидел Сильви во сне, а то, что происходит сейчас со мной, — реальность. Либо я действительно видел Сильви, а то, что происходит сейчас, — только сон! Неужто и Жизнь — всего лишь сон?» В «Зазеркалье» Кэрролл возвращается к этому вопросу в начале главы VIII, в заключительных строках книги и в последней строке последнего стихотворения. В параллельных снах Алисы и Черного Короля наблюдается своеобразный пример бесконечно убывающей последовательности ^{8}. Алиса видит во сне Короля, который видит во сне Алису, которая видит Короля, и так далее, словно два зеркала, поставленные друг перед другом, или тот ужасный рисунок Сола Стейнберга, на котором толстая дама рисует худощавую, которая в свою очередь рисует толстую и т. д. (ср. «Страну чудес», гл. VI, примеч. «f» и гл. XII, примеч. «с»).

Глава V

ВОДА И ВЯЗАНИЕ

С этими словами она поймала шаль и стала смотреть, кому бы ее отдать. Не прошло и минуты, как из чащи стремительно выбежала Белая Королева, широко раскинув руки, словно в полете ^{a}. Алиса с улыбкой пошла ей навстречу с шалью в руках.

— Я так рада, что перехватила ее, — сказала Алиса и накинула шаль Королеве на плечи.

Белая Королева только взглянула на нее испуганно и растерянно и тихонько что-то пробормотала. Похоже было, что она твердит:

— Бутерброд! Бутерброд!

Впрочем, разобрать слова было невозможно. Одно было ясно: если ей хочется побеседовать с Королевой, начинать придется самой. Помолчав, Алиса робко промолвила:

— Я уже отчаялась…

Но Королева не дала ей договорить.

— От чая лась? — повторила она. — Разве ты пьешь чай, а не молоко? Не знаю, как это можно пить чай! Да еще утром!

Алисе не хотелось начинать знакомство спором. Она улыбнулась и сказала:

— Если Ваше Величество скажет мне, когда нужно пить чай, я постараюсь всегда следовать вашему совету.

— Детям чай пить совсем не надо! — сказала Королева. — Пусть пьют молоко! Другое дело — взрослые… Я вот сейчас, к примеру, битых два часа отчаивалась… с вареньем и сладкими булочками.

Пожалуй, было бы лучше (так по крайней мере показалось Алисе), если б она не отчаивалась так долго, а немного причесалась.

— Все на ней вкривь и вкось! — подумала Алиса, глядя на Королеву. — Всюду булавки!

— Разрешите, я поправлю вам шаль, — сказала она вслух. — Она съехала набок…

— Не пойму, что с ней такое, — грустно проговорила Королева. — Должно быть, она не в духе. Я ее где только могла приколола, но ей никак не угодишь!

— Немудрено , — сказала Алиса, осторожно поправив шаль. — Ведь вы ее прикололи всю на один бок! А волосы! В каком они виде!

— Щетка в них запуталась, — сказала Королева со вздохом. — А гребень я вчера потеряла…

Алиса осторожно вытащила щетку и, как могла, причесала Королеву.

— Ну, вот, теперь, пожалуй, лучше, — сказала она, переколов чуть не все булавки. — Но, знаете, вам нужна горничная.

— Тебя я взяла бы с удовольствием, — откликнулась Королева. — Два пенса в неделю и варенье на завтра!

Алиса рассмеялась.

— Нет, я в горничные не пойду, — сказала она. — К тому же варенье я не люблю!

— Варенье отличное, — настаивала Королева.

— Спасибо, но сегодня мне, право, не хочется!

— Сегодня ты бы его все равно не получила , даже если б очень захотела, — ответила Королева. — Правило у меня твердое: варенье на завтра! И только на завтра!

— Но ведь завтра когда-нибудь будет сегодня !

— Нет, никогда! Завтра никогда не бывает сегодня! Разве можно проснуться поутру и сказать: «Ну, вот, сейчас, наконец, завтра»?

— Ничего не понимаю, — протянула Алиса. — Все это так запутано!

— Просто ты не привыкла жить в обратную сторону ^{b}, — добродушно объяснила Королева. — Поначалу у всех немного кружится голова…

— В обратную сторону! — повторила Алиса в изумлении. — Никогда такого не слыхала!

— Одно хорошо, — продолжала Королева. — Помнишь при этом и прошлое и будущее!

— У меня память не такая, — сказала Алиса. — Я не могу вспомнить то, что еще не случилось.

— Значит, У тебя память неважная, — заявила Королева.

— А вы что помните лучше всего? — спросила Алиса, набравшись храбрости.

— То, что случится через две недели, — небрежно сказала Королева, вынимая из кармана пластырь и заклеивая им палец. — Возьмем, к примеру, Королевского Гонца ^{c}. Он сейчас в тюрьме, отбывает наказание, а суд начнется только в будущую среду. Ну, а про преступление он еще и не думал!

— А если он не совершит преступления? — спросила Алиса.

— Тем лучше, — сказала Королева и обвязала пластырь на пальце ленточкой. — Не правда ли?

Возражать было нечего.

— Конечно, — согласилась Алиса. — Только за что же его тогда наказывать?

— Тут ты ошибаешься, — сказала Королева. — Тебя когда-нибудь наказывали?

— Разве что за провинности, — призналась Алиса.

— И тебе это только пошло на пользу, правда? — произнесла торжествующе Королева.

— Да, но ведь меня было за что наказывать! — отвечала Алиса. — А это большая разница!

— И все же было бы лучше, если б тебя наказывать было не за что ! Гораздо лучше! Да, лучше! Лучше! — ответила Королева. С каждым словом ее голос звучал все громче и, наконец, поднялся до крика.

— Здесь что-то не то… — начала Алиса, но тут Королева так завопила, что она замолчала на полуслове.

— А-а-а-а! — кричала Королева. — Кровь из пальца! Хлещет кровь!

При этом она так трясла рукой, словно хотела, чтобы палец вообще оторвался. Крик ее был пронзительным, словно свисток паровоза; Алиса зажала уши руками.

— Что случилось? — спросила она, как только Королева замолчала, чтобы набрать воздуха в легкие. — Вы укололи палец?

— Еще не уколола, — сказала Королева, — но сейчас уколю! А-а-а!

— Когда вы собираетесь сделать это? — спросила Алиса, с трудом сдерживая смех.

— Сейчас буду закалывать шаль и уколю, — простонала бедная Королева. — Брошка отколется сию минуту! А-а-а-а!

Тут брошка действительно откололась — Королева быстро, не глядя, схватила ее и попыталась приколоть обратно.

— Осторожно! — закричала Алиса. — Вы ее не так держите!

И она поспешила на помощь Королеве. Но было уже поздно — острие соскользнуло, и Королева уколола себе палец.

— Вот почему из пальца шла кровь, — сказала она с улыбкой Алисе. — Теперь ты понимаешь, как все здесь происходит! ^{4}

— Но почему же вы сейчас не кричите? — спросила Алиса, снова готовясь зажать уши.

— Я уже откричалась, — ответила Королева. — К чему начинать все сначала?

В лесу между тем посветлело.

— Должно быть, ворон улетел, — сказала Алиса. — Как я рада! Я думала, уже ночь наступает.

— А я уже ничему не рада, — вздохнула Королева. — Забыла, как это делается. Тебе повезло: живешь в лесу, да еще радуешься, когда захочешь!

— Только здесь очень одиноко! — с грустью промолвила Алиса. Стоило ей подумать о собственном одиночестве, как две крупные слезы покатились у нее по щекам.

— Ах, умоляю тебя, не надо! — закричала Королева, в отчаянии ломая руки. — Подумай о том, какая ты умница! Подумай о том, сколько ты сегодня прошла! Подумай о том, который теперь час! Подумай о чем угодно — только не плачь!

Тут Алиса не выдержала и рассмеялась сквозь слезы.

— Разве, когда думаешь, не плачешь ? — спросила она.

— Конечно, нет, — решительно отвечала Королева. — Ведь невозможно делать две вещи сразу! Давай для начала подумаем о том, сколько тебе лет.

— Мне ровно семь с половиной! Честное слово!

— Не клянись, — сказала Королева. — Я тебе и так верю! А вот теперь и ты попробуй мне поверить: мне ровно сто один год, пять месяцев и один день!

— Не может быть ! — воскликнула Алиса. — Я этому поверить не могу!

— Не можешь? — повторила Королева с жалостью. — Попробуй еще раз: вздохни поглубже и закрой глаза.

Алиса рассмеялась.

— Это не поможет! — сказала она. — Нельзя поверить в невозможное!

— Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. — В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака! ^{d} Ах, опять моя шаль куда-то летит!

Брошь снова откололась, и внезапный порыв ветра сорвал шаль с плеч Королевы и понес ее за ручеек. Королева распростерла руки и понеслась за шалью ^{e}. На этот раз она поймала ее сама.

— Попалась! — закричала она, торжествуя. — Смотри, на этот раз я заколю ее сама, без посторонней помощи!

— Значит, палец у вас больше не болит? — спросила вежливо Алиса и вслед за Королевой перешла ручеек ^{f}.

* * * * * * * * * * *

* * * * * * * * *

* * * * * * * * * * *

— Нет, не болит, — отвечала Королева. — Спасибо тебе… бе-е-е… бе-е-е… бе-е-е!

Она кричала все громче и громче, а последнее слово проблеяла, словно овца, — да так похоже, что Алиса совсем растерялась.

Она взглянула на Королеву — и не поверила своим глазам: в один миг Королева оделась овечьей шерстью. Алиса протерла глаза и снова взглянула на Королеву. Она никак не могла понять, что произошло. Где она? В лавочке? ^{g} И кто это сидит по ту сторону прилавка? Неужели овца ? Но как она ни терла глаза, все оставалось без изменений: она стояла в темной комнате, облокотившись о прилавок, а напротив, в кресле сидела старенькая Овца и что-то вязала на спицах, поглядывая через огромные очки на Алису.

— Что ты хочешь купить? — спросила Овца наконец, подняв глаза от вязания.

— Я еще не знаю, — тихонько ответила Алиса. — Мне бы хотелось сначала осмотреться вокруг. Если можно, конечно…

— Осматривайся на здоровье! — сказала Овца. — Только выражайся точнее. Вперед, направо и налево ты смотреть можешь, но как ты собираешься смотреть назад , я, право, не знаю! Может, у тебя есть глаза на затылке?

Увы! На затылке у Алисы, как ни странно, глаз не было — пришлось ей просто повернуться и пойти вдоль полок.

Лавка была битком набита всякими диковинками, но вот что странно: стоило Алисе подойти к какой-нибудь полке и посмотреть на нее повнимательней, как она тотчас же пустела, хотя соседние полки прямо ломились от всякого товара.

— Какие здесь вещи текучие! — жалобно проговорила Алиса ^{h}.

Вот уже несколько минут, как она гонялась за какой-то яркой вещицей. То ля это была кукла, то ли — рабочая шкатулка, но в руки она никак не давалась. Стоило Алисе потянуться к ней, как она перелетала на полку повыше.

— Ужасно капризная вещица, — подумала про себя Алиса. — Хуже всех прочих…

Тут Алису осенило.

— Полезу за ней до самой верхней полки. Не улетит же она сквозь потолок!

Но из этой затеи ничего не вышло: вещица преспокойно вылетела себе сквозь потолок! Можно было подумать, будто она всю жизнь только этим и занималась.

— Скажи на милость: ты девочка или юла? — спросила Овца и взяла еще одну пару спиц. — Ты так вертишься, что у меня уже голова кружится.

В руках она сейчас держала четырнадцать пар спиц — и вязала на всех одновременно. Алиса смотрела на нее с величайшим удивлением.

— Как это у нее получается? — недоумевала Алиса. — С каждой минутой она все больше становится похожа на дикобраза!

— Грести умеешь? — спросила Овца и подала Алисе пару спиц.

— Немножко… Но только не на земле и… не спицами, конечно… — начала Алиса.

В ту же минуту спицы у нее в руках превратились в весла. Она увидела, что сидит в лодочке, а лодочка скользит по реке, меж берегов. Пришлось Алисе взяться за весла.

— Не зарывай! — крикнула Овца и прихватила еще одну пару спиц. Вряд ли она ждала ответа, так что Алиса промолчала и налегла на весла.

Вода в реке была какая-то странная: весла то и дело в ней завязали, и вытащить их было нелегко.

— Не зарывай! Не зарывай! — кричала Овца ^{6} и брала все больше и больше спиц в руки. — Что это ты там, ворон считаешь?

— А воронята какие славные! — подумала Алиса. — Как бы мне хотелось одного!

— Ты что, не слышишь? — сказала сердито Овца и взяла еще целую связку спиц. — Я тебе говорю: не зарывай!

— Еще бы не слышать! — отвечала Алиса. — Вы только это и говорите! Да еще так громко, к тому же! Скажите, а где же вороны?

— В небе, конечно! Где же им еще быть! — сказала Овца и воткнула несколько спиц себе в волосы (руки, у нее уже были полны). — Не зарывай же, тебе говорю!

— Почему вы все время говорите: «Не зарывай»? — спросила наконец Алиса с досадой. — Что я зарываю? И куда?

— Ум ты свой зарыла! А куда — не знаю!

Алиса немного обиделась, и разговор на время заглох, меж тем как лодка медленно скользила по воде, минуя то тихие заводи, поросшие водорослями (весла в них так увязли, что, казалось, вытащить их уже никогда не удастся), то деревья, склонившие ветки до самой воды. Крутые берега хмуро смотрели на них с обеих сторон.

— Взгляните! — вдруг в восторге закричала Алиса. — Душистые кувшинки! До чего красивые! Прошу вас…

— И не проси ! — сказала Овца, не поднимая глаз от вязания. — Я их туда не сажала и вырывать их оттуда не собираюсь! Меня просить не о чем!

— Ах, нет, прошу вас, давайте нарвем кувшинок, — сказала Алиса. — Остановите, пожалуйста, лодку!

— Почему это я должна ее останавливать? — спросила Овца. — Не греби — она и остановится!

Алиса подняла весла — лодка замедлила свой бег, и скоро течение тихонько поднесло ее к кувшинкам. Алиса осторожно засучила рукава и, погрузив руки по локти в воду, стала рвать кувшинки, стараясь, чтобы стебли были подлиннее. Волосы ее спутались и упали в воду, глаза жадно блестели; забыв и о вязании и об Овце, она склонилась над бортом лодки и рвала прелестные кувшинки.

— Только бы лодка не перевернулась, — думала она. — Ой, какая красивая ! Как бы мне до нее дотянуться!

Обиднее всего было то, что, хотя ей и удалось сорвать несколько крупных кувшинок, до самых красивых дотянуться она не смогла. («Можно подумать, что это они нарочно», — подумалось Алисе.)

— До самого красивого никогда не дотянешься, — сказала, наконец, Алиса со вздохом досады и выпрямилась.

Щеки у нее раскраснелись, с волос и рук ручьями текла вода. Она уселась на место и принялась разбирать цветы.

Что ей было до того, что они вяли на глазах, теряя свою свежесть и красоту? Даже настоящие кувшинки держатся очень недолго, ну, а эти таяли как во сне. Но Алиса этого не замечала — вокруг творилось столько всего необычного!

Не успели они отплыть немного, как одно весло завязло в воде и ни за что не желало вылезать (так рассказывала об этом потом Алиса); оно ударило Алису ручкой под подбородок и, как она ни кричала, сбросило ее на дно лодки, прямо на груду цветов, лежащую там.

Как ни странно, Алиса совсем не ушиблась и тут же поднялась на ноги. Овца же все это время стучала спицами как ни в чем не бывало.

Алиса села на свое место, радуясь, что не упала в воду.

— Ну и ворона! — сказала Овца.

— Где? — спросила Алиса, оглядываясь. — Я не видала! Как жалко! Мне бы так хотелось привезти домой маленького вороненочка!

Овца в ответ только презрительно рассмеялась, не отрываясь от вязания.

— А много здесь ворон? — спросила Алиса.

— Ворон и всякого другого товара, — отвечала Овца. — Выбор богатый, только решись! Так что ты хочешь купить ?

— Купить? — повторила Алиса с недоумением и испугом.

Весла, река и лодочка исчезли в мгновение ока, и она снова оказалась в темной лавочке.

— Я бы хотела купить яйцо, если можно, — робко сказала она наконец. — Почем они у вас?

— За одно — пять пенсов с фартингом, а за два — два пенса, — объявила Овца.

— Значит, два яйца дешевле, чем одно? — удивилась Алиса, доставая кошелек.

— Только если купишь два, нужно оба съесть , — сказала Овца.

— Тогда дайте мне, пожалуйста, одно ^{i}, — попросила Алиса и положила деньги на прилавок. Про себя же она подумала:

— Может, они несвежие, кто знает!

Овца взяла деньги и спрятала их в коробку, а потом сказала:

— Я никому ничего не даю в руки. Это бесполезно: тебе нужно, ты и бери! С этими словами она прошла в дальний конец лавки ^{j} и поставила на полку яйцо — острым концом вверх!

— Интересно, почему это бесполезно? — размышляла Алиса, пробираясь наощупь между столами и стульями. В дальнем конце лавки было очень темно. — Что это? Чем ближе я подхожу к яйцу, тем дальше оно уходит от меня! А это что такое — стул? Почему же у него тогда ветки? Откуда здесь деревья? А вот ручеек! В жизни не видела такой странной лавки!

* * * * * * * * * * * ^{k}

* * * * * * * * *

* * * * * * * * * * *

Так размышляла Алиса, с каждым шагом удивляясь все больше и больше. Стоило ей подойти поближе, как все вокруг превращалось в деревья, и она уже думала, что и яйцо последует общему примеру.

Примечания:

^a Стремглав выбежав из лесу, Королева оказывается на с4, непосредственно к западу от Алисы. В том, что Королевы в сказке то и дело куда-то бегут, виден намек на их способность передвигаться по шахматной доске в любом направлении и на любое расстояние. С характерной для нее небрежностью Белая Королева только что пропустила возможность объявить Черному Королю мат, став на е3. В статье «Алиса на сцене» Кэрролл так пишет о Белой Королеве:

«И, наконец, Белая Королева представлялась моему воображению доброй, глупой, толстой и бледной; беспомощной, как дитя; ее медлительность и растерянность наводят на мысль о слабоумии, но никогда не переходят в него; это по моему, уничтожило бы комическое впечатление, которое она должна производить. В романе Уилки Коллинза «Без имени» ^{1} есть персонаж, до странности похожий на нее. Идя двумя различными путями, которые где-то пересеклись, мы странным образом осуществили один и тот же идеал — миссис Рэгг и Белая Королева могли бы быть сестрами-близнецами». […]

^b Этот прием — «жизнь в обратную сторону» — многие авторы, идя вслед за Кэрроллом, клали в основу своих фантастических и научно-фантастических произведений. Наиболее известен рассказ Ф. Скотта Фитцджералда ^{2} «Странное происшествие с Бенджамином Баттоном».

^c Королевский Гонец, как станет ясно из иллюстрации Тенниела к главе VII, есть не кто иной, как Болванщик ^{3} из «Страны чудес».

^d «Я верую, — заявил Тертуллиан ^{5} в часто приводимом высказывании в защиту некоторых положений христианской доктрины, — ибо это абсурдно». В письме к маленькой Мэри Макдоналд (1864) Кэрролл предостерегал:

«В следующий раз не торопись верить тому, что тебе говорят. И вот почему: если ты станешь всему верить, мускулы твоего воображения утомятся, и ты настолько ослабнешь, что не сможешь поверить даже в самые простые и очевидные истины. Не далее, как на прошлой неделе, один мой приятель решил поверить в Джека-победителя-великанов. Это ему удалось, но он при этом так утомился, что, когда я сказал ему, что на дворе идет дождь (так оно и было на самом деле), он просто не смог мне поверить и выбежал на улицу без шляпы и без зонта…» […]

^e Белая Королева передвигается вперед на одно поле — на с5.

^f Алиса также делает шаг вперед. В результате она оказывается на поле d5, снова рядом с Королевой (превратившейся в Овцу).

^g Уильямс и Мэден в своем «Справочнике литературы о преподобном Ч. Л. Доджсоне» указывают, что два рисунка Тенниела, изображающих лавку, правдиво, до мельчайших деталей, воспроизводят витрину и дверь бакалейного магазинчика, расположенного в доме Э 83 по улице Сейнт-Олдгейт в Оксфорде (в подтверждение они приводят фотографию лавки). Однако Тенниел не забыл поменять местами окно и дверь, а также перевернуть объявление в окне: «Чай — два шиллинга». Эти перестановки подтверждают наше предположение, что Алиса не стала анти-Алисой» (см. примеч. «d» к гл. I).

^h Популяризаторы квантовой теории сравнивали трудности, с которыми столкнулась Алиса, желая взглянуть повнимательнее на то, что было в лавке, с невозможностью определить точное положение электрона в его движении вокруг атомного ядра. Невольно вспоминаешь также крошечные пятна, порой возникающие где-то на краю поля зрения, которые невозможно разглядеть, ибо при движении зрачка они также перемещаются.

ⁱ Во времена Кэрролла студенты Крайст Черч-колледжа говорили, что. если заказываешь одно яйцо на завтрак, тебе подают два, ибо одно обязательно окажется несвежим.

^j На шахматной доске это соответствует ходу Белой Королевы на f8.

^k Отточия означают, что Алиса перешла через ручеек, передвинувшись на d6. Теперь она находится справа от Белого Короля, хотя встретит его лишь в следующей главе.

продолжение следует…