Как лесовик с табором подружился

Жил-был цыган. Много побродил он по свету и столько всякого перевидал, что никого не боялся. Силушка у него была богатырская. Один на один он выходил на медведя и побеждал.

Всадит медведю нож в горло по самую рукоятку – и готов медведь! Но и медведи на нем немало отметин поставили: все тело цыгана было исполосовано рубцами от медвежьих когтей. Был цыган черным, страшным, посмотришь – черт! Одно только – без рогов. Под старость перестал цыган кочевать и поселился в деревне, на самом краю. Боялись его мужики, в дом к нему не ходили, редко когда его родня навещала.

Как-то раз решил старый цыган баньку истопить. Натаскал воды из речки, разжег огонь, сел на полок и начал париться. А время уже к полночи шло. Парится цыган, парится, веничком по бокам да по спине хлещет вдруг слышит: подходит к нему кто-то и говорит:

– А ну-ка подвинься!

Подвинулся цыган, подумав, что это кто-то из родни приехал. В бане-то пар столбом стоит, не видать ничего.

– Садись, – предложил старый цыган, – вот место тебе освободилось.

– Да нет, ты поближе к окну подвинься, – продолжает говорить неизвестный голос.

– Что тебе, места мало? – удивился старый цыган, однако подвинулся еще ближе к окну.

– Вот теперь хорошо. А ну-ка попарь меня! Ох и люблю я купаться.

– А ты где? – спрашивает старый цыган, – Что-то я тебя в пару не вижу.

– Да тут я, тут, на полке лежу! Принялся старик парить, веником хлестать кого-то, а кого хлещет, и сам не знает.

– А ну-ка подбрось, старый, угольков, поддай-ка пару. Пошебурши в котле! Обиделся старый цыган:

– Раз тебе надо, ты и встань.

А у меня уже сил нет. Да и моложе ты меня.

– Хе-хе! – усмехнулся голос. – Моложе? Да я наравне с твоими годами.

Рассердился старый цыган:

– Да где ж ты прячешься?

Что ж я твоего лица не вижу?

– А что тебе мое лицо видеть?

Я – твой двойник!

– Какой ты двойник, – засмеялся цыган и выругался. А тот, что рядом сидел, так расхохотался, аж вся баня задрожала. Понял тогда старый цыган, что дело нечистое. Когда нагнулся цыган, чтобы угли помешать, видит: на котле сидит кто-то, а перед самым носом ноги свисают, не ноги, а копыта!

– Тише, тише, старик, ноги мне не задень. Как поднял цыган глаза кверху, так черта и увидел. Сидит он: небольшого росточка, хвостик загнутый да на плечо закинутый, на голове рожки торчат. Высунул он язык и кривляется. Самый что ни на есть черт!

А лицо у черта точь-в-точь как у старого цыгана.

– Говорят, что ты – сильный мужик.

– А ты что, мою силу хочешь испытать? – спросил старый цыган.

А черт ему и отвечает:

– Пытать не пытать, а попарить тебя уж больно хочется. Ты меня парил, теперь дай-ка я тебя попарю.

– Знаю я твою чертову парилку.

Ну, да парь, черт с тобой!

Как прыгнул черт с котла на плечи старику и давай его по бане гонять. Где он его только не протащил: в трубу загнал, через трубу проволок, под скамейку затолкал, чуть было в котел не окунул. Хочет старик его сбросить, да вцепился черт, никак его не стащить. Наконец надоело черту на цыгане кататься. Вот он и говорит:

– Давай, старик, бороться!

Ведь ты же сильный. Или врут о тебе, что ты такой?

Рассерчал цыган. Уж больно захотелось ему черта проучить.

– Ну что ж, давай поборемся.

Только здесь тесно. Давай на полянку выйдем.

Согласился черт. Вышли они из бани на полянку и стали бороться. Сначала вроде бы потихонечку, а потом и не на шутку разошлись. Всю спину расцарапал черт цыгану своими когтями, полосы да пятна остались. Под утро черт совсем замучил старика, а когда тот сдавать стал, вырвал черт у цыгана зуб и говорит:

– Ну вот, будешь знать, как со мной бороться! Зуб твой беру себе как задаток. Будешь ты мне работником, пока жив.

Просверлил черт когтем в зубе цыгана дырку, продел в нее конский волос и на шее своей повесил.

А тут пропели третьи петухи.

– Ну, будь здоров, старик, скоро встретимся, – сказал черт и сгинул.

Долго лежал старик без памяти, так его черт измордовал, а когда очнулся, к речке пополз, в чувство себя приводить да божеский вид принимать.

Никому цыган не сказал, что с ним ночью приключилось, однако в баню заходить зарекся. Да только черт не оставил его в покое. Понравился цыган черту, что ли? А может, они и вправду двойники? Так или иначе, по как только ночь наступала на дворе, являлся черт в дом старого цыгана. Посидят они, чайку попьют, в картишки перекинутся, так вроде вражда у них и отошла.

Однажды предложил черт цыгану:

– Что это мы с тобой просто так в карты играем? Давай на интерес перекинемся. Если ты выиграешь, я твое желание выполню; если я выиграю, ты мое желание исполнишь.

Играли, играли они. Перехитрил все же черт цыгана, обыграл.

– Ну ладно, – нахмурился старый цыган, – говори свое желание.

– Эх ты, цыган неразумный, да я тебе такое желание закажу, что ты потом всю жизнь меня благодарить будешь. Значит так: бери лопату и собирайся в лес.

– А что делать-то будем? – спросил цыган.

– Бери, бери, вопросов не задавай. Раз ты мне проиграл, значит, делай то, что тебе ведено, и без разговоров.

Делать нечего. Оделся цыган, взял лопату и пошел за чертом. По лесу идут, через речку перебрались, овраг миновали, опять в лес попали. Выходят они на лесную поляну. А посреди поляны – колодец. Останавливается черт и говорит:

– Полезай, старик, в колодец!

И копай там. Что найдешь – все твое!

Полез цыган в колодец и принялся копать. Только чуть землю ковырнул, а там монеты золотые. Нахватал цыган этих монет полные карманы, а черт смеется:

– Бери, бери больше, для тебя мне не жалко… С той поры богато зажил цыган. Избу новую поставил, коня дорогого завел, в общем, живет – не тужит. А каждую ночь ходит вместе с чертом к заветному колодцу и знай себе деньги копает. Ночью копает, а днем отсыпается. Вот однажды снится сон старому цыгану. Снится ему его черт, а рядом чертова бабушка. Говорят они друг с другом:

– Ну что, скоро цыган на твое место заступит? – спрашивает чертова бабушка.

– Сегодня ночью должен он до трубки докопаться, – отвечает черт, – как возьмет трубку и выкурит из нее, так и будет к этому колодцу прикован на всю жизнь. И рога у него вырастут, и копыта. А лицом он на меня похож так, что нас различить невозможно.

– Понимаю я тебя, внучек, как тебе надоело этот проклятый колодец сторожить!

Вскочил цыган в поту и думает:

«Ах вы, рогатые, кого провести вздумали? Ну, погодите, я до вас доберусь!» Настала ночь. И снова явился черт за цыганом, и отправились они к лесному колодцу. Начал цыган по веревке спускаться вниз. Да не прошло и минуты, как он обратно вылез.

– Что случилось? – спрашивает черт.

– Миленький, да сколько ж можно, уже, почитай, месяц все копаю да копаю, веревка-то коротка стала!

Призадумался черт:

– Что же делать-то?

– А очень просто: снимай конский волос с шеи, к веревке подвяжем, как раз и хватит.

Взглянул черт на цыгана, не задумал ли тот подвоха какого, а цыган стоит себе, будто дурачок, и травинку жует.

– Ну что, подвязывать-то будем или домой вернемся? – спрашивает цыган. – А то мы так до третьих петухов достоимся.

– Ладно, черт с тобой, подвязывай, – в сердцах сказал черт и снял с шеи конский волос.

Подвязал цыган конский волос к веревке и снова полез в колодец. Только копнул, глядит – трубка, да не простая, в виде черта сделана. Вместо глаз яхонты вставлены, огнем горят. И будто бы этот черт улыбается хитро. Взял цыган трубку и вылез обратно.

– Смотри, черт, что я нашел!

– Во, во, во, это-то нам и надо было! – обрадовался черт. – Устал поди. Давай перекурим!

– Ну что ж, это можно, – согласился цыган. Разжег он костерок. Уселись рядышком. Набили трубку табаком.

– Ну давай, цыган, закуривай первым. А цыган незаметно подсыпал сверху березовой трухи да поджег ее, вот она сама и горит, тлеет. А цыган только вид делает, будто курит.

– Ох и крепок табачок! – закашлялся цыган. – Бери, черт, а то у меня что-то дух перехватило. Взял черт трубку и говорит:

– Ну что ж, цыган, после тебя можно и мне табачком побаловаться!

Засмеялся черт и затянулся от души.

– Рано радуешься, – воскликнул старый цыган, – хотел ты меня провести, да не вышло.

Схватил цыган черта, привязал его веревкой к колодцу, да там и оставил. А зуб свой оторвал от конского волоса и в костер бросил. Вспыхнул зуб, и сразу же сгинул колодец, и черт вместе с ним. Огляделся вокруг цыган, а он в доме у себя. С той поры черта он больше не видал.