Король ледяного королевства

Вот наелся раз волк падали, потянулся и подумал: Что это я все грешу да грешу, надо и о спасении души подумать: пойду-ка в Иерусалим, стану монахом .

Подумал, да и за дело взялся. Помянул бога и отправился в путь, прямо к Иерусалиму.

Идет он, а навстречу ему телка.

— Здорово, телка! — вскричал волк.

— Будь здоров, волк! — говорит телка. — Куда спешишь, что у тебя за дела?

— Хочу монахом стать. Иду в Иерусалим душу спасать.

— Счастливого пути, — сказала телка. Расстался волк с телкой и пошел дальше. Видит — две овцы на лугу пасутся.

— Здорово, овцы! -закричал волк.

— Здорово, волк! — говорят овцы. — Куда собрался, далеко ли путь держишь?

— А я, овцы, в Иерусалим иду, в монахи постригусь, душу спасти хочу, много у меня грехов набралось, тяжело их носить стало.

— Счастливого пути! — напутствовали его овцы. Прошел волк мимо овец и пошел дальше. Идет, а навстречу осел. И осел благословил волка и напутствовал его в добрый путь. Идет волк в Иерусалим. Шел, шел, дошел. Проголодался волк.

А Иерусалим стоит у воды. Подошел волк, глянул с берега, видит — церквей много, там и сям монахи снуют с кружками в руках. Подумал волк: Чего я сюда приплелся? И в церковь-то меня, волка, не пустят. Совсем я поглупел, что ни телки, ни овец не тронул, отпустил, да и осла тоже . Повернул волк обратно и пошел отыскивать телку, овец да осла. И вправду, встретил того осла. Волк уж и не здоровается, идет прямо на осла и пасть разинул. Удивился осел:

— Ты же в Иерусалим шел душу спасать, а теперь меня съесть хочешь?

— Когда в животе пусто, не до Иерусалима, — говорит волк. — Готовься, сейчас съем тебя.

Сказал осел:

— Хорошо, ешь. Только бедный мой хозяин вчера на меня потратился, подковал меня, сними хоть подковы, чтобы хозяина не разорять вдвойне.

Вцепился волк зубами в подковы, хочет оторвать их, а осел как лягнет его, свалил монаха с ног, все зубы ему выбил и умчался. Только его и видели.

Еле отдышался волк, встал, ворчит:

— Ну что я за кузнец, подковами занялся, так мне и надо!

Поплёлся волк отыскивать овец. Идет и вправду встречает овец. Подскочил

волк:

— Вот сейчас съем вас обеих! Остановили его овцы, сказали:

— Это луг наших хозяев. Они недавно поделились и нас поделили, одна досталась одному, другая — другому, а луг этот еще не поделили. Вот мы ходим и не знаем, где кому пастись. Сделай доброе дело, помоги нам поделить его, а потом хоть съешь нас.

— Как же я поделю его, — спросил волк, — что я за землемер?

— А ты станешь посередине, мы побежим, кто раньше до тебя добежит, тому и пастись на этом лугу.

Стал волк. Побежали овцы, ударили в него что было силы, чуть не задавили бедного волка. Волк упал, а овцы побежали, и след их простыл.

Кое-как поднялся волк, потащился отыскивать телку, идет, сам себя ругает:

— Чего я влез не в свое дело, какой я землемер? Почему не оторвал им сразу курдюки?

Добрался волк-монах до телки, идет прямо на нее и говорит:

— Съем тебя сейчас. Сказала телка:

— Хорошо, съешь, что же делать? Только сделай доброе дело: очень я люблю пение всякое да игру. Говорят, ты хорошо поешь! Спой что-нибудь, а потом уж и ешь меня.

Пошла телка, повела волка за собой на гору, приготовилась слушать.

Сел волк и завыл. Слушала, слушала телка, подкралась к волку сзади, боднула его хорошенько и сбросила с кручи, а сама пустилась бежать.

Избитый, искалеченный, волк еле добрался до своей норы, сел и заскулил:

-Куда я лез? И что это я вздумал душу спасать? Какой из меня кузнец, что я осла вздумал расковать, и какой из меня землемер, что я овцам собрался поле делить, и какой из меня певец, что я за телкой потащился? Был бы тут кто да избил меня хорошенько — поделом бы мне!

А в норе у волка один староста прятался. Услышал он волка, вышел из норы и давай лупить его дубиной изо всех сил.

Убежал волк и думает: В этом мире и у порога своего дома ничего сказать нельзя.

Эту сказку староста от волка узнал, староста мне рассказал, а я вам пересказал.