Королевские зайцы

Уже триста лет тому назад грюйерские пастухи начали пасти стада в прекрасной долине Мотелон. Судя по тому, что граф де Грюйер набирал среди обитателей долины до тридцати солдат и взимал с них подать, исчислявшуюся довольно большим количеством ячменя, на мотелонской земле в те давние времена жило много народу.

Долина Мотелон знаменита, во-первых, прекрасной форелью, что водится в ее прозрачных водоемах, а во-вторых, настойкой из корня горечавки, которую бесподобно умеют делать ее жители. Ах, чудесная настоечка! Какой нектар!

Эликсир охотников, радость пастухов,

Сделает болтливыми даже стариков!

Так воспел этот напиток Рамбер.

Году этак в 1780-м один молодой человек по имени Жан-Пьер де Тодело, родом из Грюйера, работал пастухом на груанском пастбище, расположенном у подножия горы Дан де Брок.

Однажды в воскресенье он отправился к своему дедушке по материнской линии в деревушку Пре-о-Серф, которая находится рядом с горным перевалом, разделяющим долины Мотелон и Гро-Мон. Родственники радушно встретили Жан-Пьера. Особенно была рада его видеть кузина Аннетта. Дело в том, что Жан-Пьер и Аннетта очень любили друг друга и давно уже мечтали о свадьбе. Родители девушки благосклонно отнеслись к решению дочери стать женой такого красивого и ловкого юноши, как Жан-Пьер, и теперь молодому человеку предстояло сообщить о своем намерении собственным отцу и матери. Матушка Аннетты приготовила для родителей Жан-Пьера большую бутыль настойки из корня горечавки и попросила ее передать – в знак дружбы и уважения.

Через несколько дней Жан-Пьер собрался в Грюйер. Он привел в порядок свою хижину, умылся, причесался, надел рубашку с широкими рукавами и расшитый цветами жилет, на голову натянул круглую пастушью шапку, сунул в зубы трубку, и, опираясь на трость с загнутой ручкой, отправился в путь.

Был тихий субботний вечер. Заходило солнце. Жан-Пьер шагал по крутым горным дорогам, бережно неся под мышкой бутыль с настойкой из корня горечавки. Настроение у него было прекрасное, в голове витали чрезвычайно приятные мысли. Настала ночь, однако темнота нисколько не смущала Жан-Пьера, ибо он великолепно знал все тропинки в этой местности. К тому же в небе ярко светила луна. Юноша быстро шел через горные хребты, туманные лощины, луга, овеянные ароматами душистых трав. Вскоре месяц спрятался за облаками. Стал накрапывать дождь. К тому времени Жан-Пьер уже вступил в дремучий лес под названием Жизетта. Каменистой дорогой он прошел его насквозь и вскоре оказался около скал, возвышающихся над обширным пастбищем, которое также именуется Жизетта. И тут его взору предстало в высшей степени странное зрелище.

У подножия одной из скал находились руины старинной часовни с примыкающей к ней маленькой хижиной. Жан-Пьер знал, что когда-то на этом месте была пустынь, и здесь провели свой век многие святые отшельники. Но давно уже в пустыни никто не селился. Днем в одинокие развалины залетали пестрые бабочки и забирались лесные звери, а ночью туда прокрадывались лишь тусклые лучи месяца. Однако сейчас там кто-то был…

Под прогнившим деревянным навесом, прислонившись к полуобрушенной стене, сидел какой-то старикашка с длинной седой бородой, одетый в монашескую рясу. Его голову покрывал большой капюшон, на босых ногах были рваные сандалии. Не обращая внимания на противный холодный дождь, незнакомец что-то шил у себя на коленях. На длинной веревке, привязанной к навесу, покачивалась старинная железная лампа, внутри которой плясал огонек, и на стенах древнего здания, на окружавшем его колючем кустарнике, на лице и одежде старика дрожали странные тени.

Подойдя поближе к развалинам, Жан-Пьер увидел, что незнакомец плачет. Горючие слезы текли по морщинистому лицу старика и капали прямо на шитье. Жан-Пьер, не зная, что и сказать, несколько минут молча наблюдал за тем, как работает странный монах. Потом юноша наклонился к нему и произнес:

— Здравствуй, дедушка! Что это ты шьешь?

Но таинственный старик ничего не ответил. Он сосредоточенно занимался своим делом. Жан-Пьер решил, что он плохо слышит и прокричал ему в самое ухо:

— Эй, портной, не устал ли ты? Может, передохнешь?

Однако старик по-прежнему не обращал на юношу никакого внимания. Скорчившись над своим шитьем, он только усерднее стал орудовать иглой.

Тогда Жан-Пьер сказал:

— Слушай, отец, если не хочешь со мной разговаривать, то глотни хотя бы настойки!

Он откупорил бутыль с настойкой из корня горечавки и протянул ее старику. Тут монах вскочил, воздел тощие руки к небу и, поглядев на Жан-Пьера полными слез глазами, затряс головой в знак отказа.

— Ты что же, брезгуешь теткиной настойкой?! – воскликнул Жан-Пьер. Ему стало обидно, что старик не хочет промочить горло напитком из Пре-о-Серф. Незнакомец, продолжая вздыхать и плакать, снова принялся за работу. Жан-Пьера раздражало упрямство старика, ему было невыносимо видеть его страдания. И вот, не долго думая, он быстрым движением сунул монаху бутыль прямо под нос.

В то же мгновение произошло нечто невероятное. Какая-то невидимая сила подбросила юношу в воздух, и он полетел вверх тормашками прямо в кусты. Очнулся парень уже под утро — весь в синяках, продрогший и расцарапанный. Он с трудом поднялся на ноги и поглядел вокруг. Старик куда-то пропал, а развалины выглядели так, будто ночью никто туда не приходил. Небо затянули черные тучи, дождь лил как из ведра, дул холодный ветер. Мешкать было нечего! Жан-Пьер стал искать драгоценную бутыль с настойкой. Но она исчезла… Расстроенный, больной и несчастный, Жан-Пьер отправился в путь.

Только к часу дня добрался он до родительского дома. Матушка Пьера, увидев сына, всплеснула руками, ибо выглядел он ужасно: без трубки, без трости, без шапочки, а главное — без бутыли с напитком из Пре-о-Серф. Юношу сразу же уложили в постель. Он проболел целую неделю! У бедняги был сильный жар. В бреду он непрестанно твердил о монахе-портном. Родители Жан-Пьера не знали, что и подумать.

Вскоре слухи о происшествии у древних развалин пронеслись по всему Грюйеру. И в один прекрасный день добрый грюйерский настоятель, Царствие ему Небесное, постучался в двери дома господ де Тодело. Он попросил Жан-Пьера подробно рассказать ему о встрече с таинственным стариком. Выслушав юношу, настоятель долго молчал, качая головой и крутя в руках свою табакерку. А потом сказал:

— Дождливыми ночами я часто видел из окна какой-то странный свет, мерцавший около леса Жизетта, и никак не мог найти ему объяснения. Теперь же мне все стало ясно! Сейчас я поведаю тебе одну историю, и ты сам все поймешь.

Давным-давно, на вершине пастбища Жизетта, у подножия высоких скал была построена пустынь в честь святой Анны. Как тебе хорошо известно, Святая Анна вместе со святым Иаковом – небесные покровители пастухов. Пустынь основал житель нашего города, который участвовал в крестовых походах, побывал на Святой Земле и в один несчастный день был захвачен мусульманами. В плену у неверных он дал обет матери Девы Марии, что ежели, паче чаяния, обретет свободу, то станет монахом и до конца дней своих будет жить в затворе. Этому человеку чудом удалось бежать из страшного плена, и вскоре он вернулся на родину.

Старый солдат сдержал слово. Высоко в горах, у скал, что возвышаются над пастбищем Жизетта, он собственными руками построил хижину и маленькую часовню. Так появилась пустынь святой Анны. Забыв все мирское, пребывая в постоянном посте и молитве, отшельник жил в своем скиту. Но иногда он с грустью смотрел вниз — на раскинувшуюся у подножия высоких гор прекрасную долину, где прошли его детство и юность, где похоронил он своих родителей. Вернуться туда ему было уже не суждено. Отшельник долгие годы провел в скиту. И он умер во время молитвы, как святой. После него много монахов жило в пустыни святой Анны.

Дьявол был так разозлен благочестием обитателей пустыни, что однажды, отколов от горы порядочный кусок, бросил его сверху на часовню, дабы разрушить ее до основания. Но не тут-то было! Святая Анна задержала падение страшного камня. Он и по сей день стоит на краю скалы, что возвышается над часовней. Тогда нечистый раз в несколько лет стал устраивать в горах оползни и камнепады. Однако часовня оставалась целой и невредимой. Куски горных пород, все до единого, падали на луг Шатле, расположенный недалеко от пустыни.

И тогда хитрый дьявол решил по-другому напасть на пустынь. Он хорошо знал, что среди отшельников можно найти того, кто по слабости своей не будет долго сопротивляться искушениям…

В один прекрасный день в пустыни святой Анны поселился портной по имени Букарет. На старости лет он возымел желание посвятить остаток жизни служению Господу. Несколько лет портной прожил в скиту в посте и молитве. Люди приносили ему еду и необходимые вещи, и за это он им что-нибудь шил.

Однажды отшельник почувствовал странную тяжесть на сердце. Ему вдруг стало невыносимо одиноко, холодно и скучно. Будучи не в силах побороть искушение, он пошел в ближайшую деревню, чтобы пообщаться с людьми. Там был праздник. Играла музыка, смеялись дети, готовилась вкусная еда. Все были такие радостные, сытые и довольные, что любо-дорого посмотреть! Наш портной провел с жителями этой деревни целый вечер. Он выпил вина, согрелся и, одолжив у одного музыканта скрипку, стал наигрывать веселые мелодии.

Поздно ночью отшельник возвратился в свою хижину, и она показалась ему еще холоднее, чем накануне. Место, где Букарет совсем недавно чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, стало его тяготить. Все чаще и чаще портной уходил из пустыни. Он бывал на всех деревенских праздниках. Там он ел и пил вволю, а также играл на скрипке. В результате Букарет стоптал свою обувь, и в преддверии зимы оказался босой. Все деньги, которые люди жертвовали пустыни святой Анны, были потрачены легкомысленным портным на вино и прочие удовольствия. И тогда совет городских старейшин постановил: «Выдать брату Букарету, святому отшельнику, пару новых ботинок, при условии, что он будет жить в молитвенном уединении, как ему и подобает, и перестанет посещать таверны».

Получив новые ботинки, портной призадумался. И как это он мог поддаться дьявольскому искушению и вместо того, чтобы служить для людей примером христианского благочестия, пьянствовал и веселился с деревенскими жителями? Впервые за несколько месяцев привольной жизни Букарет стал молиться. Он решил, что больше не покинет пустынь святой Анны и будет всю жизнь искупать свой грех перед Богом. Но вскоре отшельник умер.

Дорогой Жан-Пьер! Я подозреваю, что отшельник из пустыни святой Анны еще не завершил искупление своего греха. Я думаю, что той ночью ты встретился именно с покойным Букаретом, который должен теперь возвращаться на землю и дождливыми ночами шить и молиться. Ты хотел утешить плачущего старика, но вместо этого, предложив ему выпить настойки, напомнил о веселых попойках, что стали причиной его несчастья. Ты сделал ему еще больнее, и он рассердился. Да, дела…

Священник, постояв несколько минут в задумчивости, стал собираться восвояси. На прощанье он сказал Жан-Пьеру:

— Поправляйся скорее и не забывай в своих молитвах брата Букарета. А я завтра же отслужу мессу об упокоении души бедного отшельника.

Оправившись от болезни, Жан-Пьер попрощался с родителями и пошел обратно на груанское пастбище. Проходя мимо развалин пустыни святой Анны, юноша вознамерился отыскать свое добро. Он подошел к тому самому месту, где призрак отшельника дал ему пинка за настойку из корня горечавки. И что же он увидел? На земле валялась треснувшая, никуда уже не годная трубка. В ветвях росшего поодаль бука висела трость. А в шапке Жан-Пьера, застрявшей в густом орешнике, сидела белочка и грызла орехи. Что касается бутыли с настойкой, то она исчезла без следа.

Но это не важно! Через шесть месяцев, когда счастливый Жан-Пьер стал мужем очаровательной Аннетты, на веселой свадьбе не было недостатка в настойке из корня горечавки. Тогда Жан-Пьер в последний раз поведал людям о своей встрече с призраком отшельника. Вскоре у него появились другие заботы. Через несколько лет Жан-Пьер был уже окружен десятком резвых детишек, как это и принято в добропорядочных семьях грюйерского края. И у него совершенно не было времени думать о Букарете, тем более, что свет у леса Жизетта больше не зажигался.