Ночные страхи

Сказки бабушки Марии

У соседей семья небольшая была: мать да трое сыновей, да еще старый дед Матвей, годами под девяносто лет.

Жили они бедно. Да правду сказать, и деревня наша не из богатых была, песок да суглинок, вода за полверсты, а лес и сенокос и вовсе за сто верст. Недалече село, да и там жизнь не мед, церквушка и та обветшала, мохом поросла. Поп Филофей боялся в ней службу служить, чего доброго упадет на башку какая доска.

Так и жили. Без денег, без радости, и к Богу только по праздникам ходили.

Дед Матвей шустрый был и пахал, и косил, а дружбу с попом Филофеем водил.

А вот у нас с попом Егор Иваныч дружил, он тяте был сродный брат. Да только одной поповой дружбой сыт не будешь.

Задумал дед Матвей клад искать. Дескать, ему отец сказывал, что зарыт он на Зеленой гриве возле Чертовой ямы. И показывается тот клад только раз в году, в Иванову ночь, тогда и взять его можно.

Посмеялись семейные над дедом, а он, слышко, все думку в уме держит, про клад думает.

Короче говоря, вечером пред Ивановым днем взял дед заступ, выпил для храбрости кружку араки и пошел задами-огородами на Зеленую гриву.

До гривы идти не далеко, не близко, версты две не больше. Сперва через поля дорога вдоль речки, потом покосами на паскотину и в самую Зеленую гриву упирается. Пройдешь немного, тут тебе и Чертова яма. Поросла она осокой да камышом, ряской замутилась. Много всяких страхов про ту яму сказывают…

Пошел дед Матвей не шибко, не скоро. С последней зорькой поле одолел и к речке вышел.

Течет речка в ивовых берегах. Остановился дед дух перевести. Глянул, а по берегам костры горят, парни и девки над водой хороводы водят да песни поют.

Увидали деда, обступили, смеются. Гляди- ко, старый дед к нам пришел. А заступ зачем? Никак он клад ищет.

Едва дед от них отвязался и дальше пошел. Два шага шагнул — снова хоровод. Ведут его девки, да такие, что глаз не отвесть, а сами, словно только из воды выбрались. По волосам водица струится. Увидали деда, прыг в реку и нет их.

Дед сразу дотумкал, что это русалки были и драть от реки. На луга выбрался.

В лугах просторно, хорошо. Травой пахнет. Белым конем месяц по лугам гуляет. Все бы хорошо, но видит дед, лезет на него кто-то. Сам как копна сена, усы зеленые по аршину.

«Полевик», — догадался дед, ухватил посильнее заступ и луга на одном дыхании перемахнул.

И вот перед ним Зеленая грива. Стоит темный лес от земли до неба. В лесу шум, гам, а возле Чертовой ямы такие страхи, что и не расскажешь.

Но видит дед, что горит под одной березкой огонечек махонький, словно кто свечку зажег. Смекнул дед, что это клад и есть. Они, клады, в Иванову ночь как свечки открываются.

Тут уж его не удержать было, за заступ схватился, что земля комьями полетела.

Спустя некоторое время откопал дед ларь. Ухватился за него и дай Бог ноги.

Из леса убежал, поля перемахнул, уже к деревне повернул. Что за пропасть! Идет встречи поп Филофей. Взглянул на деда Матвея и строго так говорит: «Ты клад нашел, а со старым товарищем поделиться не желаешь».

Дед, душа простая и отдал ему ларь.

«На, — говорит, — возьми сколько хочешь».

Схватил поп Филофей ларец и с глаз пропал. Знамо дело, нечистый это был. Спохватился дед да поздно было.

Домой пришел сам не свой. Долго переживал об этом, так и умер от переживаний.