Петух и Жемчужное зерно

"Что это, — говорил Реке соседний Пруд, —

Как на тебя ни взглянешь,

А воды всё твои текут!

Неужли таки ты, сестрица, не устанешь?

Притом же, вижу я почти всегда,

То с грузом тяжкие суда,

То долговязые плоты ты носишь,

Уж я не говорю про лодки, челноки:

Им счету нет! Когда такую жизнь ты бросишь?

Я, право, высох бы с тоски.

В сравнении с твоим, как жребий мой приятен!

Конечно, я не знатен,

По карте не тянусь я через целый лист,

Мне не бренчит похвал какой-нибудь гуслист:

Да это, право, все пустое!

Зато я в илистых и мягких берегах,

Как барыня в пуховиках,

Лежу и в неге, и в покое;

Не только что судов

Или плотов

Мне здесь не для чего страшиться;

Не знаю даже я, каков тяжел челнок;

И много, ежели случится,

Что по воде моей чуть зыблется листок",

Когда его ко мне забросит ветерок.

Что беззаботную заменит жизнь такую?

За ветрами со всех сторон,

Не движась, я смотрю на суету мирскую

И философствую сквозь сон".

"А, философствуя, ты помнишь ли закон? —

Река на это отвечает, —

Что свежесть лишь вода движеньем сохраняет?

И если стала я великою рекой,

Так это оттого, что, кинувши покой,

Последую сему уставу.

Зато по всякий год

Обилием и чистотою вод

И пользу приношу, и в честь вхожу и в славу,

И буду, может быть, еще я веки течь,

Когда уже тебя не будет и в помине

И о тебе совсем исчезнет речь".

Слова ее сбылись: она течет поныне;

А бедный Пруд год от году все глох,

Заволочен весь тиною глубокой,

Зацвел, зарос осокой

И, наконец, совсем иссох.

Так дарование без пользы свету вянет,

Слабея всякий день,

Когда им овладеет лень

И оживлять его де_я_тельность не станет.