Про насекомых

ВСТУПЛЕНИЕ

Неподалёку от овощной фермы деда Филиппа, на пышно цветущем лугу высится одинокий глиняный холм. Холм себе — и холм, очень даже обыкновенный. Да вы и сами его, небось, сто раз видели, когда переходили по узкому мостику через радостно журчащий ручей. Вот как раз справа он и возвышается.

Сколько раз, бывало, другие фермеры говорили деду Филиппу:

— Давай-ка, сосед, сровняем этот холм, а то из-за него и твой дом не видать…

Однако старый Филипп лишь посмеивался в седые усы:

— Мне холм совсем не мешает, а даже, наоборот — от чересчур любопытных глаз укрывает.

Соседи только плечами пожимали, удивляясь его чудачеству, но особо не настаивали, так как своих хлопот хватало.

Между песчаной тропинкой, что ведёт прямиком на ферму, и глиняным холмом привольно раскинулись густые заросли злющей-презлющей крапивы, подступающие к группе молодых берёзок. Дальше за цветущим лугом, на котором ровными рядами стоят аккуратные пчелиные ульи, высокой тёмной изгородью поднимается до самых небес Дремучий лес. По его краю тянется глубокий сырой овраг с крутыми отвесными стенами, куда впадает ручей, омывающий восточную сторону глиняного холма. А уже за ручьём, который обитатели холма называют Гремящей водой, пролегает огромный и загадочный Неведомый мир.

Вы меня спросите, почему же он загадочный, да ещё и к тому же неведомый? Ведь каждому прекрасно известно, что там расположены соседские фермы, а ещё дальше – большой современный город!

Конечно, всё это так. Об этом известно всем мальчишкам и девчонкам в округе. Но вот обитателям глиняного холма это невдомёк…

Кто они такие, эти обитатели?! Ах, да… чуть, было, не забыл об этом рассказать.

Обитатели глиняного холма — самые обыкновенные зверушки, птички и насекомые. Но это только на первый взгляд обыкновенные. На самом деле они не совсем обычные. Так уж сложилось, что с давних пор здесь селятся миролюбивые, любознательные и чуточку романтичные представители живого мира природы. Наверное, потому, что дед Филипп убеждённый вегетарианец и выращивает у себя на ферме одни лишь овощи и фрукты, обитатели глиняного холма никогда не едят друг друга и питаются исключительно растительной пищей.

Вот бы удивился случайный прохожий, если бы увидел, как мирно беседуют Синица и Гусеница. А чего, например, стоит невероятное зрелище сладко спящей Лягушки под надёжной охраной её верного друга Ужа! Одним словом, такого нигде не увидишь…

Уж кто-кто, а дед Филипп об этом знает наверняка, но молчит хитрец, лишь лукаво щурится и посмеивается.

В мирной жизни обитателей глиняного холма иногда происходят любопытные, а порой и весьма поучительные истории. Так уж случилось, что некоторые из них стали мне известны. Сейчас я их расскажу, а слушать меня или нет — это уже ваше дело…

История прожорливой гусеницы

или

Проблема похудения.

На обрывистом восточном склоне глиняного холма в зарослях шелковичного кустарника как раз наступило время обеда. Зашевелились, пробуждаясь от полуденной дрёмы, молодые гусеницы и отправились на поиски вчерашних листьев. Уже давно было заведено, что в качестве еды гусеницы использовали те листья шелковицы, которые выросли за прошлый день, а новые ещё клейкие молодые листочки не трогали. Поэтому кустарник всегда выглядел свежим и зелёным. К тому же в поисках вчерашних листьев гусеницам приходится много двигаться, а это для них очень полезно, чтобы не толстеть. Ведь каждому известно, что когда приходит время, гусеницы превращаются в куколок, из которых потом появляются хрупкие изящные бабочки-красавицы с радужными крылышками.

Вот и нынче — все гусеницы дружно отправились на обед. Лишь одна из них — толстая и ленивая осталась на старом месте, жадно поглядывая на аппетитный молодой листочек.

— Эй, Толстуха, — окликнула её соседка. — Поползли с нами!

— Вот ещё! Делать мне больше нечего… — отозвалась ленивая гусеница. — Мне и здесь хорошо!

— Как тебе не стыдно?! Ты же знаешь: мы обязаны двигаться, чтобы сохранить фигуру! — возмутилась подруга.

— А куда ж она денется, эта фигура?! — насмешливо фыркнула Толстуха. — Придёт время — появится и у меня. Мне похудеть ничего не стоит, раз — и готово по высшему классу! Я ещё так порхать буду, что все вокруг позавидуют!

— Глупая ты, Толстуха! — с сожалением покачала головой соседка. — Когда придёт время в бабочку превращаться, ты не то что порхать, даже взлететь не сможешь!

— Ладно, ладно… Это мы ещё посмотрим… — отмахнулась Толстуха, лениво зевнула и демонстративно повернулась на другой бок.

Её соседка сокрушенно вздохнула и, дергаясь и складываясь гармошкой, поспешила за подружками.

— Ползают тут разные… — раздражённо проворчала Толстуха. — Совсем уже замучили меня своими бестолковыми советами…

Гусеница нетерпеливо огляделась по сторонам и, никого поблизости не заметив, с жадностью отгрызла изрядный кусок сочного зелёного листа. Хрустя и причмокивая от удовольствия, она мечтательно зажмурила глазки, а когда снова открыла их, то едва не подавилась от испуга.

Прямо на неё с живым любопытством уставился огромный немигающий глаз. Это оказалась шустрая синичка Рипли.

Узнав её, Толстуха облегчённо перевела дух:

— Уф-ф… Как ты меня напугала, Рипли! Разве можно вот так неожиданно подкрадываться?! Я чуть, было, не умерла со страху!

Синица осуждающе покачала головой и, переступив с лапки на лапку, произнесла:

— Со страху ты не умрёшь, а вот от обжорства запросто можешь лопнуть, как мыльный пузырь!

Гусеница поморщилась, как от зубной боли, и недовольно пробормотала:

— Что это вы все ко мне пристали — не пойму?! Листочков вам жалко, что ли?

Внезапно Толстуха замерла на месте, вытаращив от изумления свои маленькие глазки, словно осенённая внезапной догадкой, а затем возмущенно затараторила:

— Как же это я сразу не догадалась?! Вот, оказывается, в чём дело! Просто вы все мне завидуете!

Рипли едва не свалилась с ветки от такого неожиданного и нелепого предположения.

— Да ты что, Толстуха, белены объелась или на солнце перегрелась?! Кто ж тебе завидует и в чём?

— Да! Да!! Да!!! — уверенно и упрямо заявила гусеница. — Вы завидуете тому, какое у меня гладенькое лоснящееся брюшко!

Толстуха перевернулась на спину и, выставив напоказ свой надутый, как воздушный шар, животик, принялась его любовно поглаживать короткими мохнатыми лапками.

— Глупая ты, Толстуха! — рассердилась синица. — Наступит время, и ты ещё об этом пожалеешь, да поздно будет!

Рипли взмахнула крыльями и улетела, возмущённо посвистывая.

— Ну, наконец-то советчики оставили меня в покое! — самодовольно объявила гусеница и с громким хрустом вгрызлась в молоденький листочек.

Через некоторое время от него не осталось и следа. Толстуха с сожалением покосилась на пустое место, где ещё совсем недавно зеленел листок, и принялась за следующий.

Когда вернулись остальные гусеницы, то дружно ахнули:

— Куда же подевались все листья, под которыми мы прятались от жарких солнечных лучей?

— Ничего страшного, — лениво отозвалась Толстуха. — Всё равно уже скоро вечер наступит, и солнышко спрячется на ночь. А утром новые листочки вырастут — ещё сочнее и вкуснее сегодняшних!

— Это ты их съела! — набросились на неё подруги. — Как тебе не стыдно, обжора ненасытная?!

— Ну, подумаешь, полакомилась листочком — другим… Что тут страшного? — огрызнулась Толстуха. — Не стоит и шум подымать! И вообще мне ваши упрёки и советы не нужны! Я буду самой первой красавицей, а уж то, что я умнее всех вас вместе взятых, так об этом и говорить не стоит!

Подруги обиделись на неё и решили с лентяйкой и обжорой больше не разговаривать.

С тех пор так и повелось: все гусеницы с утра расползались по окрестным веточкам в поисках вчерашних листьев, а Толстуха оставалась одна. Правда она не очень-то и жалела об этом. Ведь теперь её уже никто не трогал и не мешал вволю объедаться.

День проходил за днём. Постепенно гусеницы одна за другой начали прятаться в укромных местах и превращаться в куколок. Одна лишь Толстуха всё никак не могла остановиться. Она ела и ела дни напролёт, становясь все толще и ленивее, пока и вовсе не смогла двигаться.

Наконец наступил долгожданный день, когда бывшие подруги Толстухи выбрались из своих коконов и, расправив лёгкие крылья, весело запорхали над цветущим лугом, радуя глаз разнообразной яркой окраской.

— Ах, как красиво! — мечтательно вздохнула Толстуха. — Пожалуй, пора бы уже и мне превращаться.

И тут к своему ужасу она наконец-то заметила, что её гладенькое брюшко давно уже превратилось в огромное толстое брюхо, которое не сможет поместиться ни в один кокон. Толстухе стало ужасно стыдно. Ведь она так хвасталась, что будет порхать лучше и выше всех, а на самом деле стала похожа на разбухшую колоду.

С большим трудом потащила Толстуха свое толстое брюхо вниз по ветке и спряталась под корнями кустарника. Здесь в темноте и сырости, скрываясь от позора, она голодала, чтобы похудеть и лила горькие слезы.

— Ну почему я не слушалась советов?! Дура я дура! Вон подруги уже летают, а я сижу в темноте, как червяк… Бр-р-р!! Ну, ничего, я ещё первой красавицей буду!

Конечно, без любимых лакомых листочков Толстуха вскоре начала к своей радости худеть, через некоторое время покрылась коконом и приготовилась превращаться в прекрасную бабочку.

«Вот подруги удивятся, когда увидят меня во всей красе, вот позавидуют!» — с нетерпением мечтала Толстуха.

Прошла неделя.

Бабочки игриво кружили вокруг шелковичного кустарника, где они провели дни своей юности в облике гусениц. Внезапно из-под корней выпорхнула бледная рыжая бабочка с невзрачными крыльями, совершенно лишенными расцветки.

— Кто это? — замерли от неожиданности бабочки.

— А вот и я! А вот и я! — хвастливо заверещала Толстуха, резко и неуклюже дёргаясь из стороны в сторону. — Как я вам нравлюсь?

— Это же обжора Толстуха! — хором воскликнули бабочки и тут же запели дразнилку:

Толстуха — рыжуха

Пузатое брюхо!

Очень любит жевать,

Не умеет летать!

Ты ленивая сестрица —

Не хотим с тобой водиться!

Ох, как стыдно и обидно стало Толстухе! А деваться-то некуда — сама виновата: не слушала добрых советов, да ещё и зазналась вдобавок!

Присела она на веточку, сложила крылышки и заплакала.

Что тут делать? Пожалели бывшие подружки Толстуху. Собрались они в кружок, посовещались и решили её простить. Всё-таки мучилась, страдала и в конце концов похудела — для этого ведь тоже сила воли нужна!

— Ладно, так и быть — будем с тобой дружить, — сказали они. — Только больше не зазнавайся и не ленись!

С тех пор Толстуху не узнать. Она постоянно порхает вокруг шелковичного куста и объясняет молодым гусеницам, почему нельзя объедаться и лениться, и что из этого может выйти. Правда она так и осталась толстенькой и рыженькой невзрачной бабочкой, но зато теперь все её уважают, а особенно молодые гусеницы, и Толстуха по-своему счастлива.

Крипс и Вьюнок

или

Необыкновенная дружба

На южном краю глиняного холма, у самых корней молодой берёзки жил-был муравьишка по имени Крипс. Ну, конечно же, он жил не сам по себе, а в большом муравейнике вместе со своими братьями и сёстрами. Как известно, у муравьиной семьи дел — невпроворот: о молодом потомстве нужно постоянно заботиться, запасы на зиму собирать, чтоб было чем в холода малышей кормить, да ещё и следить, чтобы враги не застали врасплох. Словом, хлопот — полон рот. Вот поэтому и бегают муравьи туда-сюда целыми днями.

Как-то раз, весной, возвращаясь в муравейник, Крипс тащил на себе сухую хлебную крошку, которую раздобыл в доме деда Филиппа. Он очень устал, потому что путь был долгим, да и ноша нелегка. Это для нас, людей, от дома фермера до холма всего минута ходьбы, а муравьишке на это понадобилось несколько часов.

До входа в муравейник оставалось совсем недалеко, и Крипс решил последний раз передохнуть. Он опустил крошку на землю, оглянулся по сторонам и тихонько запел шутливую песенку про паучка, которую сочинял по дороге:

Однажды старичок-паучок

Отыскал в траве пятачок,

Купил баночку варенья,

Всех позвал на угощенье!

Молодая зелёная травка уже покрыла склоны холма. На шелковичном кустарнике влажно поблёскивали сочные клейкие листочки. Повсюду распускались первые весенние цветы.

Крипс полюбовался на эту красоту и уже взялся, было, за крошку, чтобы тащить её дальше, когда его внимание привлёк необычный плоский и гладкий камешек. Вернее, камешек-то был самый обыкновенный, если не считать того, что он… шевелился! Муравьишка сперва даже не поверил собственным глазам.

— Эй, скорее все сюда! — громко закричал он.

Со всех сторон начали сбегаться обеспокоенные муравьи, пытаясь выяснить причину тревоги. Вскоре приковылял и старый муравей — дедушка Грувс. Он сердито проворчал:

— Чего это вы тут разгалделись?

— Я живой камень обнаружил… — принялся смущённо оправдываться Крипс, указывая на плоский камешек. — Ну и… немного разволновался…

В это время камешек вновь пошевелился, слегка приподнялся и опустился на землю.

— Эх вы, несмышлёныши! — укоризненно промолвил дедушка Грувс. — Это, наверное, какое-то растеньице к солнцу пробивается, а камень ему дорогу перекрыл. Вместо того чтобы шуметь попусту, лучше бы помогли ему!

Муравьишки дружно бросились к шевелящемуся камешку, окружили его со всех сторон, поднатужились и, оттащили в сторону. На том месте, где он только что лежал, из-под земли выглядывал маленький бледно-зелёный росток Вьюнка, который тянулся к солнышку, расправляя нежные листочки.

— Ну, вот и всё в порядке, — подытожил дедушка Грувс, а затем скомандовал:

Сделали доброе дело, а теперь — марш за работу, нечего тут зря рассиживать!

Трудяги-муравьи тут же разбежались кто куда по своим делам.

Однако Крипс не забыл о цветочном ростке. Он ежедневно выкраивал хоть несколько минут для того, чтобы навестить его. Муравьишка приносил в скорлупе семечки капельку воды, и тщательно поливал растеньице, которое поднималось всё выше и выше, обвиваясь вокруг ствола берёзы.

Вскоре на его стебельке раскрылся первый нежный бледно-розовый граммофончик.

— Ух, ты, как красиво! — восхитился Крипс.

В это время неожиданно раздался тоненький голосок:

— Спасибо тебе, Крипс! Ты заботился обо мне, как самый настоящий друг.

Цветок опустился к самой земле и замер перед муравьём.

— Смело забирайся на меня, я покажу тебе окрестности с высоты, — сказал он.

Крипс быстренько вскарабкался на цветок и тот поднялся вверх. У муравьишки от восторга даже дух перехватило. Он ещё никогда в жизни не видел весь луг целиком.

С тех пор Крипс каждый день наведывался к своему другу Вьюнку и подолгу сидел на цветке, любуясь окрестностями родного муравейника и мечтая.

Незаметно прошла весна, день за днём — пролетело знойное лето, а за ним и осень наступила. Вьюнок стал совсем большим, а цветов на нём теперь было видимо-невидимо. Однако Крипс загрустил, запечалился.

— Что же теперь будет, Вьюнок? — спросил он однажды. — Скоро зима наступит, и ты… замёрзнешь. Как жаль, что ты не можешь жить глубоко под землёй в муравейнике. У нас там тепло и уютно…

Вьюнок засмеялся, словно хрустальный колокольчик зазвенел, а потом сказал:

— Не волнуйся, Крипс. Когда наступят холода, и мои цветы засохнут, достань из них семечко и спрячь у себя в муравейнике, а весной посадишь в землю — и я снова вырасту.

— Вот здорово! — обрадовался муравьишка. — Значит, в следующем году мы с тобой опять встретимся и будем дружить!

— Ну конечно! — заверил его Вьюнок.

Постепенно дни становились короче и короче. Пожелтела трава, завяли цветы. Дружная муравьиная семья заканчивала последние приготовления к зимовке.

В один из таких дней Крипс, как обычно пришёл проведать друга.

— Привет, Вьюнок! — воскликнул он, но ответа не услышал.

Листья цветка пожухли и сморщились. Крипс догадался, что пришло то время, о котором говорил Вьюнок. Он подождал ещё несколько дней, пока лепестки совсем высохли, а затем выбрал самое лучшее семечко и унёс его в муравейник. Там Крипс бережно упрятал семечко Вьюнка в сухом и тёплом уголке, и сам улёгся рядом с ним в зимнюю спячку.

Муравейник надёжно запечатали до весны.

Белая хозяйка зимы — колючая метель наметала на лугу высокие сугробы. Весь глиняный холм занесло по самую верхушку. А Гремящая вода замёрзла и покрылась толстой коркой узорного льда. Но Крипс ничего этого не знал. Он сладко спал и видел в добрых снах своего цветущего друга.

Сколько бы ни злилась зима, а и ей пришёл конец.

Снова зазвенел оттаявший ручей. Набухли на кустарнике молодые почки. Радостно защебетали птицы. Пришла пора открывать муравейник.

Дождавшись, когда весеннее солнышко полностью растопило снег и хорошо прогрело землю, Крипс выбрался из муравейника и посадил семечко Вьюнка неподалёку от входа. Он заботливо взрыхлял землю, поливал, и вскоре появился молоденький росток. Теперь уже осталось ждать не долго.

Едва распустился первый цветок, как муравьишка услышал знакомый голос друга:

— Привет, Крипс!

— Привет, Вьюнок! Как я рад тебя снова видеть! — воскликнул он.

Весело сияло тёплое солнышко, и друзья опять были вместе.

Барвинковые звёзды

Недалеко от старой пихты, на Глиняном холме, возле которого весело журчит прозрачный ручеёк, жили-были три соседки: мышка Явлинка, лягушка Рашка и ящерица Шпинька. Хотя по характеру они были очень разные, но жили дружно и всегда помогали друг другу. Каждый вечер собирались соседки на верхушке холма, чтобы поболтать или попеть песни.

Мечтательная мышка Явлинка, глядя на далёкие мерцающие звёзды, восторженно шептала:

— Ах, как мне хочется жить среди звёзд!

— А какая от них польза? — удивлялась ящерица Шпинька. — Разве под их светом согреешься, как, например, под солнцем?..

— И к тому же они, наверное, совсем не вкусные, — добавляла Рашка, почёсывая животик.

— Ну и что, зато они очень красивые! Такие хрупкие и нежные… — настаивала мышка. Но подруги её не слушали.

Однажды, прогуливаясь, Явлинка, как всегда, замечталась и даже не заметила, как оказалась далеко от своей норки – на самом краю холма.

— Где это я? – опомнилась мышка, испуганно озираясь вокруг.

Она подняла мордочку вверх и неожиданно шлёпнулась на землю от изумления.

Вверху над нею медленно покачивались от лёгкого ветерка цветы барвинка, похожие на голубые звёзды

— Ой! Неужели это звёздочки?! — обрадовалась Явлинка.

Мышка ещё никогда не видела таких цветов, поэтому и решила, что это самые настоящие звёзды, которые растут, как обычные цветы.

Немного подумав, Явлинка выкопала небольшой барвинковый корешок и, бережно прижав его к себе, быстренько побежала домой. Она так спешила, что совсем не смотрела под ноги.

Неожиданно мышка за что-то зацепилась и упала на землю. Быстро вскочив, она осмотрелась по сторонам — из больших развесистых лопухов торчал хвост ящерицы Шпиньки. Это за него зацепилась Явлинка.

— Эй, Шпинька, что ты здесь делаешь? — позвала мышка. Но ей никто не ответил.

— Спит она, что ли? — пожала плечами Явлинка.

Схватив хвост ящерицы, она дёрнула его к себе. Неожиданно легко из лопухов выскочил только хвост, а самой Шпиньки не было. Растерянная Явлинка приложила его к корешку барвинка и во весь дух помчалась домой.

Взобравшись на холм, запыхавшаяся мышка бросилась к Рашке, которая отдыхала после обеда, ласково поглаживая лапкой свой пухлый животик.

— Ой, Рашка, с нашей соседкой случилась беда! — воскликнула Явлинка.

Лягушка от испуга даже подпрыгнула и вытаращила свои и без того большущие глазищи.

— Квак это? — спросила она.

— Не знаю. От неё только хвост остался. Я нашла его в лопухах…

— Уф-ф… — с облегчением вздохнула лягушка. — Как ты меня напугала! Это Шпинька, наверное, сама его бросила, чтобы не мешал.

— Как же можно без хвоста?! — ужаснулась Явлинка.

— Квак… квак… Очень просто! Вот у меня, например, нет хвоста — и ничего – живу! — ответила Рашка.

В этот момент зашуршала трава, и из неё выглянула ящерица Шпинька.

— О чём это вы здесь спорите? – поинтересовалась она.

— Вот тебе и на! – обрадовалась Рашка. – А Явлинка переполох подняла, что с тобой что-то случилось, потому что она твой хвост нашла…

— Ерунда… Просто мне старый хвост надоел. Я себе новый отращу. А что это ты держишь, Явлинка? Наверное, ещё чей-то хвост нашла? – улыбнулась Шпинька.

Мышка положила на землю корешок и начала объяснять:

— Это не хвост, а корешок! Я его посажу возле норки – и из него вырастут звёзды.

— Зачем? – пришла в изумление Рашка. – Только время будешь зря тратить… Лучше бы мух ловила!

— Вот это дело! – поддержала её Шпинька. – А звёзды твои, наверное, никогда и не вырастут…

Но Явлинка их не послушала. Она выкопала возле своей норки ямку, положила туда корешок и присыпала землёй. Потом нашла ореховую скорлупку и принялась носить в ней воду из ручейка и поливать корешок барвинка.

Сначала Шпинька и Рашка только наблюдали за мышкой, но когда появились первые ростки, ящерица не выдержала:

— Может, и в самом деле вырастут звёзды? Нужно помочь Явлинке.

— А что, если нужно, то и поможем. Подруги мы или нет?! – согласилась лягушка.

Она тоже начала носить воду, набирая её за щеки. А Шпинька разрыхляла землю, чтобы корешкам барвинка легко дышалось. Так они и трудились втроём, с нетерпением ожидая, когда расцветут звёзды.

И вот, наконец, настало время – распустились сразу три хрупких бутона.

— Смотрите! – воскликнула Рашка. – Они и в самом деле, как звёзды!

— Почему же они не светятся? – разочарованно спросила Шпинька.

— Наверное, потому, что звёзды начинают светиться лишь вечером, — предположила Явлинка. — Надо подождать, пока стемнеет…

Три подружки уселись под цветами, ожидая, когда наступят сумерки.

Солнце потихоньку катилось к горизонту. Постепенно тени от растений начали удлиняться. Повеяло вечерней прохладой. И вот, наконец, солнечный диск нырнула за горизонт, и всё вокруг погрузилось во тьму. На небе замерцали первые звёзды, а из-за леса медленно выплыл серебристый месяц.

— А наши звёзды почему-то не светятся… — грустно вздохнула Рашка.

Вдруг один из цветочков барвинка засиял бледным светом. За ним второй и третий…

— Засветились, засветились! – радостно воскликнули подруги.

Это светлячки, которые забрались в цветы, включили свои фонарики, так как им очень понравились цветы барвинка.

С этого времени так и повелось — каждый вечер собираются Явлинка, Рашка и Шпинька возле цветов. Обнявшись, подруги с нетерпением ждут, когда засияют барвинковые звёзды и тихонечко поют песни, которые сочиняет мечтательная мышка Явлинка.