Ручей

В июле, в самый зной, в полуденную пору,

Сыпучими песками, в гору,

С поклажей и с семьей дворян,

Четверкою рыдван

Тащился.

Кони измучились, и кучер как ни бился,

Пришло хоть стать. Слезает с козел он.

И, лошадей мучитель,

С лакеем в два кнута тиранит с двух сторон:

А легче нет. Ползут из колымаги вон

Боярин, барыня, их девка, сын, учитель.

Но, знать, рыдван был плотно нагружен,

Что лошади, хотя его тронули,

Но в гору по песку едва-едва тянули.

Случись тут Мухе быть. Как горю не помочь?

Вступилась: ну жужжать во всю мушину мочь;

Вокруг повозки суетится:

То над носом юлит у коренной,

То лоб укусит пристяжной,

То вместо кучера на козлы вдруг садится

Или, оставя лошадей,

И вдоль и поперек шныряет меж людей;

Ну, словно откупщик на ярмарке, хлопочет

И только плачется на то,

Что ей ни в чем никто

Никак помочь не хочет.

Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком;

Учитель с барыней шушукают тишком;

Сам барин, позабыв, как он к порядку нужен,

Ушел с служанкой в бор искать грибов на ужин;,

И Муха всем жужжит, что только лишь она

О всем заботится одна.

Меж тем лошадушки, шаг за шаг, понемногу

Втащилися на ровную дорогу.

"Ну, — Муха говорит, — теперя слава богу!

Садитесь по местам, и добрый всем вам путь;

А мне уж дайте отдохнуть:

Меня насилу крылья носят".

Куда людей на свете много есть,

Которые везде хотят себя приплесть

И любят хлопотать, где их совсем не просят,