Рыцарь Любви и плавающие свинки

Когда мир был еще совсем юным, жил на свете великан. Звали его Волчий Ветер. Куда бы ни помчался он, всюду сеял беду. Летом он улетал к себе в Страну Вечной Ночи, но стоило тучам осенью закрыть солнце, как Волчий Ветер рвался на волю. Даже могучие деревья жалобно скрипели тогда, а молодые деревца дрожали от корней до макушки. Изредка Волчий Ветер налетал и среди лета — согнет до земли стебли маиса, и все — больше им не подняться. Морские волны бежали от Волчьего Ветра на берег, словно хотели укрыться в чаще леса, а он завывал, точно стая голодных волков, и все вокруг цепенело от ужаса.

В то время на берегу моря жило одно племя. Как-то утром все взрослые ушли в море рыбачить, а дети в селении остались. Едва солнце склонилось к западу, как с севера нагрянул злой великан. Он летел низко над волнами и громко завывал:

— Я Волчий Ветер! Я Во-олчий Ве-етер! Кто выйдет навстречу, погибнет! По-гиб-нет!

Мечется Волчий Ветер, с волн клочья пены срывает. Долго боролись индейцы с разъяренным морем, одолеть его не смогли — нашли в волнах свою погибель. Потопил Волчий Ветер лодки, бросился к берегу, а там дети стоят осиротевшие — в даль вглядываются, среди волн отцовскую лодку высматривают.

Задумал свирепый великан и малышей извести всех до единого, да дети укрылись в глубокой пещере, а вход в нее завалили камнями. Сколько ни выл Волчий Ветер, не мог своротить тяжелую груду. Так и улетел.

— Я верну-усь… Верну-усь! — грозил он.

Долго слышно было, как трещат и стонут деревья, а малыши прижались друг к другу и сидят в темноте. Когда же всё стихло, они выбрались из пещеры и побрели на юг, в ту далекую теплую страну, о которой им некогда рассказывали старики. Много дней шли они и вдруг очутились на поляне, где трава была по пояс, цветы — с ладонь, а ручьи — светлее утреннего неба. Догадались они, что попали наконец в Ивовую Страну. Густые леса защищали их теперь от Волчьего Ветра. Маленьким беглецам казалось, что им ничто уже не грозит.

— Я проберусь в Ивовую Страну, — пригрозил Волчий Ветер.

Но зеленые чащи не пустили его. Словно могучие воины, отражали деревья все его удары.

— Ну, вы еще пожалеете об этом! — прохрипел Волчий Ветер деревьям и умчался прочь.

Осенью он вернулся в Ивовую Страну со своим братом — Северным Ветром. Второй великан мог обращать воду в камень, морозный пар валил у него изо рта, и земля стыла от его дыхания. Везде, где он пролетал, оставалась мертвая ледяная пустыня. Вдвоем набросились злые ветры на непокорные леса. Но лесные великаны только насмехались над ними:

— Мы кедры, сосны, пихты и ели! Мы сами родом из Страны Вечной Ночи и вас не боимся!

А вот березы, осины и клены устоять не смогли. Ветры сорвали с них зеленый наряд и развеяли по земле.

-Теперь я до вас доберусь, доберу-усь! — гудел Волчий Ветер.

Но старые ели укрыли своими ветвями маленьких беглецов, и холодные ветры пролетели мимо. Когда же зима отступила на север, в Ивовую Страну явился мудрый Глускеп, Каждый год приезжал он туда на нартах, которые тянули собаки. Рассказали дети Глускепу, как ветры убили всю листву.

— Мы ничего не просим для себя, -молвили они, -только верни деревьям их одежду.

Глускеп курил трубку и молча глядел вдаль. Он думал о том, что успел сделать на земле и что еще предстояло ему совершить. Долго сидел так добрый Глускеп, и дым его трубки плыл в небо, сливаясь с облаками. И сказал он наконец:

— Я не могу вернуть деревьям те листья, что сорвал с них Волчий Ветер, но все эти листья по моему велению обернутся птицами! Отныне каждую осень птицы будут улетать в Страну Цветов и Лета, а весной вы увидите их вновь. Птицы эти никогда не забудут, откуда они родом. Словно листья, станут кружиться в воздухе. Голоса ветров и журчание вод отзовутся в их песнях. Эти песни обрадуют людей. А дети пусть берегут птиц, помнят о том, как не дал их в обиду зеленый лес. И все те деревья, с которых Волчий Ветер сорвал зеленый наряд, отныне будут каждую весну одеваться зеленью вновь.

Поднял Глускеп свой волшебный жезл, взмахнул им четыре раза — и желтые, оранжевые, красные листья, что лежали на земле, встрепенулись и взлетели ввысь птичьей стаей.