Сказ о злате небесном

Средь шумного богатого города жили старик со старухою. Трудились они, себя не жалея, лишь бы дочерям помочь, да и на приданное им накопить. Старуха полы в городской бане мыла. Старик же промышлял столяром: окна и двери мастерил.

И было у них две дочери: Христина и Томила. Хотя последняя была капризна, но отличалась склонностью к наукам разным. В школе она всегда слыла отличницей. А родители на учителей и не жалели достатка, лишь бы их деточка смогла проявить себя умом в полной мере или, как говорили они, «состояться в жизни».

Иной же была Христина. С детских лет она отличалась чистым и добрым нравом. Котят и собак выхаживала, нищим подавала, родителям помогала. Но больше всего Христина любила посещать городской храм. И всем свидетельствовала о том, что отдыхает там душей на молитве, а сердце ее от этого наполняется радостью. Посмеивалась над ней умная Томила. Да и родители порой вздыхали о том, что не тот это путь, который должна выбирать себе для счастья молодая девушка. Однако убедить ее в этом они не могли.

Когда подросли Христина с Томилой, пришла им пора выходить замуж. Томила долго себе подбирала пару. В женихах у нее ходили музыканты и лекари, чиновники и ученые – все уважаемые люди. Христина же вышла замуж на Германа – сироту, с которым она познакомилась в храме.

Надсмехалась над ней Томила:

— Почто гопоту босоногую в дом привела? Вон сколько достойных людей вокруг!

Переговаривались озабоченно отец с матерью:

— Одна у нас надежда на старости лет – Томила!

Однако Христина не унывала и мужа своего успокаивала. Ловко помогая Герману чинить конскую сбрую, отвечала на их привычное брюзжание:

— Чем можем, тем помогает семье. А что до серебра и злата, так даровано нам злато небесное. Им можно расплатиться с каждым по делам его. Прейдет час, и узрите его. Пока же он не настал!

Прошел год, как Христина с Германом поженились. Томила же замуж так и не вышла, ведь суженного выбрать – большой труд: один кажется стар, другой – беден, третий – глуп, четвертый – вспыльчив. Не угодить Томиле! Да и война тут началась с соседним государством. Все женихи, как будто назло, стали на войну уходить. Когда пришло время, призвал царь Германа в свое войско, и слезы, впервые в жизни, омрачили чело милой Христины.

Опечалены стали обе сестры. Но у Христины оказалось больше забот. Лишь после ухода Германа почувствовала она, что ждет ребенка. Возрадовалась она всем сердцем и рассказала об этом Томиле. Но сестра ее стала корить:

— Сама подумай, сестрица, — сказала она, — вдруг, не вернется твой муж. Зачем рисковать? Что будешь делать средь войны и голода с ребенком на руках?

Ей отвечала Христина:

— Бог дал мне его. Нечто Он не поможет мне?

Не унималась Томила:

— Плохи наши родители. Они нуждаются. И я не могу быть нянькой твоей!

Христина же отвечала:

— Раз твои руки негодны, чтобы нянчить младенца, у Бога найдутся другие для него руки.

Рассердилась Томила, что не внимает сестра словам разумным, но смирилась на время. А время то не заставило себя ждать. Пришла весточка с войска царского, что погиб Герман возлюбленный. И вновь сказала Томила:

— Замуж тебе сестра нужно выходить. Но кто тебя возьмет с ребенком покойного? Есть у меня лекарь знатный. Он плод из твоего чрева вынет, и станешь ты невестой, снова будешь люба каждому парню.

Рассердилась Христина:

— Если мне Бог доверил душу живую, то как я могу избавиться от нее? И что это за лекарь такой знатный, который не служит продолжению жизни людской, но уничтожает ее? Отойди от меня! Не сестра ты мне!

Рассорились сестры. А по прошествии краткого срока родила Христина мальчика, но сама при этом не выжила. Горевали отец с матерью, плакала и Томила, ведь желала она добра сестре, хотя и по собственному разумению. Нарекли же мальчика Валентином. И остался он жить у деда сердобольного с бабкой.

 По прошествии времени вышла Томила замуж за чиновника. В дом богатый ушла от родителей, шелка и меха нарядилась, с людьми видными стала знаться. И все, вроде бы, у нее было ладно, но одно не складывалось – никак Бог не давал ей ребенка желанного. Томила же не унималась — ходила по лекарям, а те болезни у нее редкие находили, давали ей пилюльки разные. Но было это впустую, пока не встретился ей знахарь именитый, заморский, который просил немалую цену. Он то и помог горемычной.

В котле варил знахарь травы невиданные, смешивал их с кровью летучих мышей, семенем мужа Томилы. Затем влил все это в нее, там, где только смог, произнося при этом страшные заклинания. Страшны они были не словами, а тем, что в момент произнесения непонятных звуков содрогнулись горы, а небо разверзлось молнией. Увидев тайные знаки природы, образованная Томила сказала:

— Уж не колдун ли ты? Не верю я в колдовство и не обмануть меня разными фокусами.

Но знахарь успокоил:

— Твой разум не понимает, как изменяется организм под влиянием лекарства. Слова мои воздействуют на него и гармонизируют его с организмом, поэтому тебе может видится все что угодно!

Затем, он уложил обессилевшую Томилу в кровать супружескую и мужу запретил приближаться к ней. Так девять месяцев лежала она в постели под наблюдением знахаря, пока не родила мальчика. Назвали его Лаврентий.

Родился Лаврентий мохнатый, подобно медведю. Но это не омрачило радость Томилы и мужа ее — Павла. А знахарь, который осмотрел мальчика заявил, что все нормально, а шерсть потом отпадет – так бывает. Одно только смущало родителей, что грудь материнскую он не берет, но ест с удовольствием мясо сырое. Хотели было спросить о том знахаря, да сгинул он неизвестно куда. Впрочем, не огорчало сия мелочь довольных Томилу и Павла, ведь не жалели они ничего для сына. И жил он в большой заботе, средь нянек и лекарей, для того нанятых.

А время не щадило мать и отца Томилы, и по прошествию десяти годков со дня смерти Христины, предстали они перед Богом, оставив Валентина на попечение тетки.

Когда впервые пришел Валентин в ее дом, то сердце его обомлело при виде Лаврентия. Мохнатое чудовище, неуклюже скорчившись и озираясь, ковыляло на четырех лапах по помещениям. Из-за его тихих постанываний, казалось, что болит у него все, а потому оно вызывало нестерпимую жалость, хотя все домочадцы прислуживали ему и даже величали Лаврентием Павловичем.

Когда глаза Валентина и Лаврентия встретились, прочел в них Валентин какую-то мольбу и печаль. Вот только не понял о чем. Спросил Томилу. А та ответила:

— То брат твой любезный. Но болен он непонятной болезнью: не может о двух ногах ходить, не может и разговаривать. Все мы работаем для его исцеления, все помогаем ему. Не будешь и ты даром есть хлеб свой, но станешь служить ему.

Смирился Валентин со своей участью. Менял он пеленки младшему брату, кормил его и терпел, если тот кусался или царапался, вдруг, ногтями. Но больше всего мучила его родная тетка, то, попрекая тем, что он здоров, то, что много ест, то, что мало заботиться о брате и плохо помогает по хозяйству. Былое богатство знатной семьи медленно, но верно иссякало, просачиваясь сквозь ловкие пальцы лекарей, да аптекарей, которые якобы помогали Лаврентию. Настал, наконец, день, когда выгнала обедневшая Томила прислугу, оставив на хозяйстве лишь Валентина.

Но тихо ненавидела она племянника за то, что растет он как-то не погодам и юношей расцветает, в отличие от ее сына. Старалась унизить его, все корила. Самую тяжелую работу давала Валентину по дому и придиралась к нему, даже если он справлялся с заданием.

И вот пришло ей как-то в голову сгубить сироту. Тогда сказала она племяннику:

— Совсем мы поиздержались с тех пор, как болезнь посетила моего сына и твоего брата. Уж скоро есть и пить будет нечего. Но люди говорят, что среди нашего леса, где-то в сопках, лежит себе полеживает жила золотая. Найди ее. И без золота назад не возвращайся!

Делать нечего. Взял Валентин старые туфли, что от деда остались, надел старые дядькины брюки с рубахой и отправился в лес. Вот несколько дней он ходил по лесу, по сопкам. Далеко от дома ушел – никогда так не хаживал, и заблудился. Совсем обессилев, упал возле опушки. Вдруг, слышит гул, похожий на пенье незнакомое. Глаза открыл – видит жену прекрасную ликом и сияющую, как Солнце, златым светом.

— Кто ты? – спросил Валентин.

Отвечала ему жена:
— Я – матерь твоя, Христина! Даровано нам было с отцом твоим злато небесное. Ты же – наследник наш. Возьми это злато себе и отнеси тетке с братом!

Однако было в этот момент юноше не до злата, ведь родная мать стояла перед ним и исходящая от нее любовь наполняла его сердце умиротворением. Наполненный благодатным светом, он непрерывно повторял:

— Матушка, матушка, наконец-то я буду с тобою!

Но Христина прервала его, сказав, что еще не время. Она протянула ладони к Валентину, в которых светился шар золотого цвета. И принял Валентин шар, и даже не почувствовал тяжести его.

Видение медленно растаяло в воздухе, но шар остался в руках. Бережно держа его, направился Валентин к теткиному дому. Он шел, даже не раздумывая о пути, — дорога находилась как бы сама.

 Томила встретила его на пороге.

— Нашел ли ты злато для брата своего? – спросила она. И если не нашел, как явиться посмел?

Отвечал ей Валентин со смирением:

— Наследник я у своих родителей. Поэтому принес я злато небесное, что было даровано им Господом нашим. Пусти меня в терем!

Вошли они вместе в дом, где раскрыл Валентин ладони свои. И вылетел из них сияющий шар, и стал кружиться по комнате. Хотела схватить тетка золотой шар, но обожгла свои руки. Тогда, взяла она тряпку, замотала в нее руки и снова хотела схватить шар. Но загорелась тряпка, а от нее вспыхнул весь дом.

Стоял изумленный Валентин и смотрел, как бегала по задымленному дому злая тетка его, как погибали в огне ее дорогие вещи, как, вдруг, буквально на глазах рассыпался в пыль его брат Лаврентий. Но вышел из праха дух, и от него, также как от видения матери, повеяло любовью. Сияющий дух произнес:

— Чарами злого колдуна и по попущению Господа Бога за грехи мои, я был помещен в это смрадное тело. Но час искупления настал, и я свободен. Славь человек Господа нашего, что воздает по делам праведным и неправедным, и не отворачивает свой лик ни от какого создания!

Растворился в воздухе сияющий дух, и рассыпался в прах сгоревший теперь терем, а юноша и светящийся шар остались стоять и парить посреди пепелища. Впереди их ждала новая счастливая жизнь – они знали, что Бог не оставит их.

Позже, когда Валентин вырос и возмужал, он рассказал эту историю мне, Алексею Клюеву, чтобы я поминал его, Христину и Германа в сердце своем. А я рассказываю ее Вам, чтобы знали Вы: любую полноценную жизнь на земле дарует лишь Бог, а все что делается без благословения Его обречено на страдание и разрушение.