Сказка о медведе костоломе и об Иване, купецком сыне

Жил один кузнец, бедный-пребедный. Была у него жена и четверо детей, а достатку – никакого. Однажды приходит к нему воинский начальник и говорит:

– Сделай мне восемь тысяч подков!

– Что ж, – говорит кузнец, – сделаю!

– Через несколько дней я приду за ними, – сказал офицер и ушел.

– Ну, наконец-то я подзаработаю, – обрадовался кузнец. Денег не было, пришлось ему взять железо в долг. С охоткой взялся он за работу и усердно ковал, пока не сделал весь заказ. Вскоре опять пришел к нему воинский начальник и спрашивает:

– Готовы ли подковы?

– Готовы, – отвечает кузнец, – вот здесь, в кладовой сложены.

Офицер говорит:

– Бери мешок, клади в него подковы и неси за мной! Кузнец набил мешок и пошел за офицером. Пришли они к высокой горе. Офицер ударил по скале прутиком, скала перед ними расступилась. Только они вошли, скала затворилась снова. Очутились оба в большой красивой конюшне. В конюшне той было великое множество лошадей, а на лошадях сидели солдаты. Все они, сидя, спали, и лошади под ними тоже спали, только офицер ходил и не спал. Офицер велел кузнецу высыпать подковы в угол и вывел его. Так и ходил взад-вперед кузнец, пока не перенес в гору все подковы. Наконец, пришли они в последний раз. Офицер и спрашивает:

– Сколько я тебе должен?

– Сколько сами дадите,– отвечает кузнец,– это ваша добрая воля.

– Нечем мне заплатить тебе, братец, – говорит офицер, – ничего у меня нет, только вон та куча конского навоза. Насыпь его в мешок, в котором ты носил подковы!

Опечалился кузнец и думает:

«Бедный я, горемычный! Сколько задолжал, как измаялся от работы, а мне за все про все – мешок навозу!» Но вслух ничего не сказал, только стоит, мнется. Офицер опять ему приказывает:

– Набери себе навозу, сколько унести сможешь! Кузнец – ни с места.

Офицер в третий раз сурово так, строго говорит:

– Набери навозу, сколько войдет в мешок, и уходи!

Делать нечего, набрал кузнец полный мешок конского навоза, офицер выпустил его. Как только кузнец вышел, гора опять закрылась.

Стоит бедный кузнец под горой и горюет:

– Боже мой, боже! Что мне делать? Ждут меня дома жена и дети; думают, раздобыл кучу денег. А я вместо денег принесу им конского навоза. Чем же уплачу я за железо? Навозу-то у меня и дома много, что его таскать!

Сказал так, высыпал навоз под дерево и пошел домой. Подходит к хате, жена выбежала навстречу, привечает его:

– Вот ты и вернулся, муженек, вернулся, желанный! Каково сходил?

– Худо! – отвечает муж.

– А чем же худо? Где у тебя деньги за подковы?

– Нет у меня ни гроша: тот пан дал мне не деньги, а мешок конского навозу!

– Ты что, муженек, шутить надо мной вздумал? А ну показывай деньги.

– Правда, – говорит кузнец, – истинная правда: ни копеечки я не получил!

Жена даже руки заломила:

– Ты задолжал купцу за железо; я – пекарю за муку, мяснику за мясо; и ты не принес денег? Не лги, муженек, не лги!

– Нет, дорогая жена, я не лгу, – отвечает муж. – Вон там мешок: потряси-ка его и увидишь, что в нем был конский навоз.

Жена взяла мешок за концы, тряхнула, и из него выпало штук пятнадцать червонцев. Обрадовалась она и кричит:

– Я знала, что ты шутишь; вон сколько у тебя здесь денег!

– Да что ты, жена, – говорит кузнец, – заговариваешься, что ли? Откуда взяться деньгам? Ведь там были конские катыхи.

Жена подобрала червонцы, принесла их в избу, положила на стол и говорит:

– Глупый ты человек! На, погляди!

Поглядел кузнец – и вправду: видит перед собой настоящие золотые червонцы.

– А где же ты остальные выбросил? — спрашивает жена. – У горы, под деревом, – отвечает кузнец. – Пойдем посмотрим. Да только там один навоз.

Взяли они мешок и скорее к горе. Подошли и видят кучу червонцев, желтеньких, словно канареечки. Большой клад нашли! Обрадовались они! Быстренько собрали в мешок и пошли домой. Идет кузнец домой и приговаривает:

– Эх, свалял я дурака! Надо было потуже мешок-то набить, а я подумал: навозу у меня и дома хватает. Высыпал червонцы наземь и пошел домой с пустыми руками и с горькими мыслями.

Тотчас заплатили они все долги. Построили себе новую хату, кузню поставили хорошую и до самой смерти горя не знали.