Сказка о собачьей шкуре

Жила была лисичка по имени Виолетта. Она очень гордилась рыжей меховой шубкой и часто любовалась на себя, глядя с крутого обрыва в зеркальные воды Днепра.

— Ах, до чего же я хороша! – хихикала лисичка. – Мои остренькие ушки и носик говорят об уме и смекалке. А белая манишка вокруг шеи символизирует опрятность нашего рода. Лапки же мои черные потому, что я не боюсь никакой работы и много делаю для блага семейства.

Крутившиеся рядом лисята ей весело поддакивали:

— Мама, как ты хороша! Мы похожи на тебя!

Детей звали Нора и Охта. Они очень любили свою маму, с которой жили в широкой степи, подальше от охотников и браконьеров.

Нет, конечно, у лисят был и папа. Он много лет назад ушел за добычей в дальние страны. Как рассказали потом сороки, он снюхался там с другим лисьим семейством, а потому домой уже больше не вернулся.

Впрочем, ни детей, ни Виолетту это не огорчало. Они были веселые и жизнелюбивые лисы – все на свете им нравилось. Даже неохотно встав среди ночи, чтобы идти на охоту, увидят они, например, полную Луну и радуются.

— Какой толстенький колобок плывет по небу! – Как-то сказала Виолетта. – Если бы он обратил на нас внимание, уж я б уговорила его покрутиться у меня на носике, и тут же слопала!

Лисята безудержно захохотали, услышав мамину шутку.

Но, вдруг, возмутилась молчаливая обычно Луна:

— Как смеешь, лисица, смеяться надо мной? Я освещаю твой путь, дарую добычу в ночи! Не будет тебе больше удачи!

И рассерженная Луна, как занавеской, задернулась от них красноватой дымкой. Повисло тягостное молчание.

— Гм…. – наконец, произнесла поджавшая ушки Виолетта.

— Мама, мама, не переживай, – затараторила находчивая Охта, — не всегда миром правит Луна! Порой ее совсем нет на небе! Зато мы вместе и готовы помогать друг другу!

— Семья, мы – семья! – радостно затявкала младшая — Нора.

Повеселевшие лисы отправились на охоту, хотя в эту ночь им ничего не попалось. Не везло им, впрочем, и в другие ночи. Бывало, лисята набредут на стаю сонных птиц или окружат свернувшегося клубком ежика, а мама то веткой хрустнет — спугнет стаю, то ежика упустит, и укатится он в глубокий овраг. А уж о проворных мышатах и зайчатах вообще говорить не приходиться! Несчастное семейство довольствовалось лишь земляными червяками и обглоданными собаками косточками.

Исхудали лисы. Шубка Виолетты потерлась, облезла и казалась совсем потрепанной. Не могла она больше любоваться на себя в водах широкого Днепра. Решила тогда лисичка: «Я приношу несчастье не только себе, но и своим детям, их нужно оставить». С такой мыслью, пока Охта и Нора спали, она покинула родную нору и подалась восвояси.

Виолетта ушла далеко от дома, однако ни в поле, ни лесу она не добыла себе ничего съестного. В солнечный день все замечали ее издалека: птицы улетали, а шустрые мыши прятались в норы. Обессилев, она упала на землю возле старого плетня, стоявшего на окраине деревни, и в отчаянии обратилась к Солнцу:

— О, Солнце, правящее миром! Нет мне места в царстве твоей сестры — Луны, ибо она обижена на меня за беззлобную шутку. Неужели не найдется мне места и в твоем царстве? Я стара, голодна, умираю! Ответь мне!

Солнце удивленно взглянуло на измученную лисицу, затем сказало:

— Что ж, я исправлю случившуюся с тобой неприятность. Но обещай слушать меня во всем и делать так, как я прикажу.

Виолетта радостно закивала, а Солнце тем временем продолжило свою речь:

— Видишь собачью шкуру, что сушиться на плетне? Возьми ее и накинь на себя.

Виолетта, без лишних раздумий, стащила с плетня слегка влажную шкуру и полностью натянула ее на себя. Как только она это сделала, Солнце своими золотистыми лучами, как нитками, зашило лисицу в собачью шкуру. Затем сказало:

— Теперь иди к седьмому двору в деревне и никого не бойся. В том дворе пропала собака, чья шкура сейчас на тебе. Хозяин не знает, что ее недавно убили живодеры. Увидит он тебя и обрадуется. Будешь ты у него жить и дом сторожить. Нуждаться ни в чем не будешь.

Лисичка поклонилась Солнышку до самой земли и радостно побежала к седьмому двору в деревне.

Подбежала она к дому, видит хозяин сидит на крылечке. Мужик тоже Виолетту у калитки приметил — обрадовался. Завел ее во двор, стал кашей с мясом угощать и сокрушаться, что она так долго где-то гуляла. Лисичка кашу уплетает за обе щеки и хвостом повиливает, впрямь, как настоящая собака. Когда же она наелась, мужик облегченно сказал:

— Ну, хватит гулять, будешь двор сторожить!

После этих слов, он одел на Виолетту кожаный ошейник и посадил на цепь, а сам ушел в дом. Сколько лисица не пыталась сорваться с железной цепи или вытащить голову из под ошейника, ничего не получалось. Осталась она одинешенько сидеть во дворе, остервенело тявкая на бредущих мимо прохожих, проезжающие телеги и шляющихся без дела кошек.

Однако тявкать ей быстро надоело. Виолетта успокоилась и привыкла к новому месту. Лениво валялась на травке, щурясь на солнышко, она не высказывала ни малейших признаков того, что собирается покинуть хозяйский двор. «А почему это я раньше не ссорилась с Луной?» – раздумывала она. – «Что было хорошего в прежней жизни?». Так тянулось ее время день ото дня.

Видя, что «собака» исправно несет службу, мужик освободил Виолетту от неудобной цепи. И теперь она по-хозяйски стала разгуливать во дворе, следя за порядком. А он, по лисьим меркам, заключается в том, чтобы ей было весело и сытно. Найдет она, бывало, в огороде мышиную нору и топчется вокруг нее, и прыгает над ней, что есть мочи. Испуганные мыши думают, что началось землетрясение, а потому выскакивают наружу. Виолетта их всех хватает. Для нее это – веселье, а мужик радуется, что «умная собака» серых воришек в огороде изводит, хвалит ее, благодарность свою выражает.

Иногда, лисичка молоденькую несушку стащит из сарая, ночью съест, а перья в земле зароет. Утром мужик своих кур никак досчитаться не может и начинает ругаться на нее. Она же ушки прижмет, хвостом по земле виляет, а глазками в небо показывает – как бы говорит: «Унес, мол, хозяин, коршун твою курицу. Куда ж собаке со стремительным коршуном то тягаться! На все божья воля»! Умилялись домочадцы разнообразным талантам Виолетты, часто играли с ней, гладили, расчесывали ей шерстку, чем-нибудь вкусненьким угощали. Вот и жила лисица у мужика в свое удовольствие, не забывала благодарить солнышко ясное, устроившее ей такую легкую службу.

Однажды чуткий слух Виолетты уловил подозрительные шорохи. Она встрепенулась и открыла глаза. Стояла тихая лунная ночь. Лисица тихонечко подошла к курятнику и заглянула в него. Увиденное заставило ее обомлеть. Подросшие Охта и Нора тащили в зубах по курице, надеясь удрать через прокопанный ими лаз.

— Нора, Охта! – Радостно затявкала Виолетта. – Это я – ваша мама! Стойте!

Но лисята не узнали ее в новом обличии. Испуганно бросив птиц, они ловко нырнули в узкий подкоп и скрылись из вида. Забыв обо всем на свете, Виолетта призывно залаяла и устремилась за ними. Протискивая в узкий лаз сильно располневшее тело, конечно, она замешкалась и упустила детей из вида. Потом лисичка долго плутала в степи в надежде найти хоть какой-то их след, хотя все было тщетно.

Расстроенная, она прибежала к своей бывшей норе, однако нашла ее в запустении. Тоска овладела ее сердцем. Она села и завыла, глядя в звездное небо. Настал день, затем снова пришла ночь, а она продолжала изливать свое горе.

Тем временем на вечернем небосводе произошло редкое явление: встретились вместе Солнце и Луна.

— Видела ли ты воющую в степи лисицу? – Спросило Солнце Луну.

— Конечно. – Отвечала Луна. – Я давно знакома с этой особой, ведь это я когда-то лишила ее удачи.

— Почему же ты ее не простишь? – Удивилось Солнце.

— Я давно простила ее. – Отвечала Луна. – Но твой подарок – эта собачья шкура мешает ей принять прощение.

— Ах, вот в чем дело! – Удивилось Солнце. – Жалко лисицу, ведь мне не подобает забирать свои подарки назад.

На том и расстались Солнце с Луной, а Виолетта до конца своих дней прожила на хозяйском дворе, очень скучая по детям, которых больше уже никогда не видела.

Мне, Алексею Клюеву, напел эту сказку степной ветер. А я передаю ее дальше всем людям, чтобы поняли они важный закон. Он гласит: если мы наденем на себя чужую шкуру, то со временем она так накрепко прирастет к нашему телу, что передаст ему многие свои свойства и безвозвратно изменит наше существование.

Виолетте можно сказать повезло, ведь надела она родственную — собачью шкуру. А если бы у Солнца не было под рукой лучшего подарка, кроме козлиной или бараньей шкуры? Наверное, в таком случае, бедная лисица окончила бы свои дни, став шашлыком. Я, вместе со степным ветром, предлагаю всем нам оставаться самими собой, невзирая на трудности, невзгоды и тяготы жизни.