Тайны Города Семи Дорог

Легенда есть о странном старце,

Кой ходит в сёлах, городах.

Глаголют, что в чернёном ларце

Он носит счастья горстку, прах.

Давно уж сед, со взглядом мутным,

Какой бывает у слепых,

В лохмотьях и с крестом нагрудным,

Без возраста (счёт для мирских).

Так много молодцев на плечи

Взвалили непосильный груз,

Желая с этим старцем встречи,

Но я судить их не берусь.

Они стерпели много боли,

Отправившись с пустой сумой,

По необъятной земной воли,

Дорогой, дюже непростой.

Мной сказ пойдёт о младом Савве,

Что так же, как иные те

Бродили, выбрал в своём праве

Дорогу длинную к мечте.

Нет, не к мечте, скорее к вере,

Попытке отыскать себя,

Раскрыться в полной своей мере…

Ну что ж, начну, пожалуй, я.

Поверил Савва в то сказанье,

Про старца, сказочный ларец,

Он начал долгое скитанье,

Терновый нацепив венец.

Вначале вспомнил жизнь до бегства,

Всё понимая, что не прав

Он был тогда, в далёком детстве,

Со временем сложил устав.

Под вечер свидел деревеньку,

Где заколочены дома,

Всего старушка на ступеньках,

Осталась, видимо, одна.

— О, мать, не дашь испить водицы?

Старуха принесла кувшин.

— Сынок, поверил в небылицы?

Не первый бродишь ты один.

Чай, Савва, до тебя другие,

Желали старца отыскать.

Ходили добрые и злые…

— Откуда имя знаешь, мать?

— О многом ведаю и знаю.

Ох, слушай, не перебивай.

Ты повстречаешь волчью стаю,

Чертей, но далее ступай,

Поля, леса непроходимы…

На шаг отступишь от пути,

Ты не дойдёшь до половины.

— А старца встречу?

— Уходи.

Побрёл. Ходил четыре года,

Встречая по пути зверей,

Не баловала и погода,

Шарахался он от теней.

Увидел он: в траве волчонок,

Стекала кровь из рваных ран,

И будто плакал, как ребёнок.

Решился, подошёл.

— Капкан.

Как же, малыш, так умудрился?

Попробую разжать. Терпи.

С трудом разжал. Капкан раскрылся.

Остались пальцы все в крови.

Снял Савва и порвал рубаху,

Волчонка ею обмотал.

— Похоже, натерпелся страху.

Он на руки волчонка взял.

— Пойдём искать с тобою стаю.

Следы свели к местечку их,

Где пять волков, как стража с краю

Стоят, чтоб не пускать чужих.

С волчонком без труда меж ними

Шёл Савва. Выступил вожак,

Клыками скалившись своими.

Сковал невольно Савву страх,

Волчонка положил он нежно.

Слизал волчонок с пальцев кровь.

А после, Савва неизбежно,

Побрёл из логова волков.

«Выходит, встретил волчью стаю.

Как в воду зрела бабка та.

Остались черти. Всё ж не знаю,

А существует нечисть? Да…».

Ещё прошло два полных года.

В бескрайнем поле Савва брёл,

Гадая:

«Всё ж, какого рода?

Куда я и зачем пошёл?».

Нет, память не была виною,

Обычный стыд.

«Неведом род…».

Во снах привидится порою,

Чрез реку ненадёжный брод.

К церковной подошёл ограде.

— Духовный, здрав ты будь, отец.

Пусть Богу служба будет в ладе. —

Склонился Савва.

— Молодец.

Ты проходи. Открыт дом божий.

Пожертвуй, грешный, на сирот.

Морозец пробежал по коже

У Саввы.

— Беден я.

— Так вот,

Ты отказал. Не будет милость

Тебе от святого отца.

У Саввы сердце сильно билось,

Когда погнали со двора.

Увидел цепи у забора.

«Кто в них закован? Как могли

Пленить у божьего собора?

Что ж, святый отче, обожди…».

Наземь спустилась мгла ночная.

Сокрылось солнце за горой.

Через забор лез Савва зная,

Что может он прервать покой.

Откуда-то повеял холод,

В стократ возрос, обжёг лицо.

Чёрт восседал, в цепях закован.

От безысходности его

Страх помешался с сожаленьем,

И Савва подошёл к нему.

— Как ты попался во плененье?

— Да я и сам-то не пойму…

Поведал чёрт рассказ о жизни.

— Не нарушали мы покой

И не показывали прыти,

А жили мирно за рекой.

Здесь отче был — Святитель Никон.

С ним подписали договор,

Что не вредим делами, ликом…

Так и сживались до тех пор,

Как Никона позвал Властитель,

Повенчан с местом стал Варлам.

Три года как ушёл Святитель,

Три года жизни нету нам.

— А где хранятся договоры?

— Что толку будет от бумаг.

— Они решат с Варламом споры

И принесут привычных благ.

Так где?

— В священнейшей пещере,

Где вход с небесных облаков.

Не всяк войдёт в расщелье-двери,

Лишь в ком протечна кровь Богов.

— Я сброшу цепи.

— Они святы.

Для них особый нужен ключ.

Избыли силы мои браты.

— Твой рок воистину горюч.

Быть может, мне пойти к Варламу?

— Ты брось нелепости затей.

— Я приведу его к обману.

— Там за рекой в черни теней

Живёт в отчаянье семейство.

Ты передай им мой поклон.

Не проявляй какое действо,

Смирился с роком, на сей кон.

Так с чёртом Савва попрощался.

Он за рекой чертей нашёл.

Его, поймавши и связавши,

Жестоко бросили в котёл,

Не слушая про передачу

Семье поклона от отца.

Чертёнок под котлом, в придачу

Умело поджигал дрова.

Костёр горит, трещат полена,

Теплей становится вода.

— Хотел я вырвать жизнь из плена,

А сам сгодился, как еда.

Уж в кипятке ушло сознанье.

Увидел звёзды впереди

Те, что сложились по желанью

В девицу неземной красы.

Как больно было пробужденье.

Всё тело, лишь сплошной ожёг

И мысли мычали сомненья:

«Я мёртв иль жизни длится срок?».

Зашёл чертёнок, этот самый,

Что разжигал под ним костёр.

— Устроили денёк мне банный.

— Прости, Савв, вышел перебор.

Мы показать тебе хотели,

Как Смерть прибудет за тобой.

Пройдут и знои, и метели,

Когда вернётся…

— Ну-ка, стой.

Выходит, это был подарок?

— Да, благодарность за поклон.

Возможно, был немного жарок…

— Немного? Слишком жарок он.

— Дождись единственно прихода.

А коль с отцом поможешь ты,

Одарим тем, не данным с роду,

Что раны вмиг срастит твои

И будут заживать мгновенно,

Болезни будут отступать.

— Я помогу вам непременно,

А дар… Не стоит мне давать.

Одной достаточно мне бани.

— Ты хочешь снова зреть Её?

— Нет уж, спасибо, лучше сами.

Я просто помогу и всё.

Скажи мне, где гора, пещера

И как я до неё дойду?

— Где зарожденье общей Веры.

Позволь, тебе я помогу?

— Как?

— Отведу перед закатом.

Перенесёмся мы туда.

И назову достойным братом,

Коль вынесешь ты письмена.

Мы к завтрему загладим кожу,

Вселим побольше знаний, сил.

У нас получится?

— Быть может.

Чертёнок взглядом оценил

Беспомощного человека,

Склонился чуть и вышел вон.

Подумал Савва: «Ох, опека…»,

Пред тем, как провалиться в сон.

Промчалась ночь и день промчался.

Восходит полная луна.

В покои Саввы вдруг ворвался

Чертёнок с криком.

— Нам пора.

Нас ждёт полёт в Святые дали.

Рубаху Савва нацепил.

Их черти дружно провожали.

Чертёнок с Саввой уходил.

— Дойдём с тобою до поляны,

Оттуда полетим к горе.

— Как я летать с тобою стану?

— Эх, Савва, ветер нужен мне.

Он нас домчит с тобой до места.

Ты только рядышком держись,

А отдалишься, в знак протеста,

Падёшь на землю. Не боись.

Поляна. Красочна картина.

Присел там Савва на бревно.

Чертёнок встал посередине

И ручки вверх возвёл легко.

— О, буйный ветер, ты могучий.

Пришли за помощью к тебе.

Как ты несёшь по небу тучи,

Так ты и нас снеси к горе.

Эй, Савва, подойди поближе.

И Савва подошёл к нему.

— О, буйный ветер, ты нас слышишь?

Тебе я службу сослужу.

— Какую? — вдруг раздался голос.

— Любую. — Саввы был ответ.

— Я помогу. Достанешь колос,

Что излучает злата свет.

— Покажешь, где он? Я достану,

Но прежде чёрту помогу.

— Летите. Только без обмана.

Не то, вас в прах легко сотру.

— Ох, Савва…— прошипел чертёнок.

— Тот колос в семени златом

Хранится далеко в закромах.

Его стражат войска.

— Потом…

Прекрасный вид с небес открылся.

Чертёнок равнодушен был,

А Савве вид такой не снился

Ещё ни разу пока жил.

Фигурки малые — домишки,

Ручей чуть водный — то река,

Озёра — будто елей шишки.

Земля в полёте так мала.

Доставив путников к ущелью,

Умчался ветер по делам.

— Тебе спускаться в подземелье. —

Сказал чертёнок.

— Как же там

Я отыщу те ваши свитки? —

Спросил вдруг Савва.

— Мне ли знать.

Ты привяжи на пояс нитку,

Что бы назад не заплутать.

Назад возвратов не бывало.

Все смелые остались там.

Пока что время не настало,

Подумай хорошенько сам.

— Мне верит твой отец невольный.

Я обещал.

— Тогда ступай.

Со временем тяни не больно.

Час до восхода и…

— Прощай.

Вмиг Савва скрылся в тьме глубокой,

Прошёл он чёрный коридор.

За непроглядностью потока

Свет озарил, открыв узор.

Потом другой узор кристаллов.

Прекрасны стены, потолки,

Полы. Богатство блеска залов,

«О, как прекрасны переливы… —

Подумал Савва. — …Взять с собой…»,

Но нарушать не стал мотивы,

Пошёл, вертя вокруг главой.

Неведомо, гулял он сколько,

Нашёл бумаги и ступать

Хотел назад, но глянул только

На пояс.

— Нить забыл связать…

И как вернуться мне обратно?

— Ты не вернёшься, — был ответ. —

Без спроса взял, что неприглядно.

— Я думал, никого тут нет.

Прости. Ты кто?

— Я стражник.

— Где ты? —

Увидел Савва белый лик. —

Чем занят здесь?

— Храню обеты,

Никто сюда, чтоб не проник.

Кристаллы ты не тронул. Странно.

— Не в силах портить красоту.

То, что Природой-Маткой дано,

Негоже трогать никому.

— Зачем бумаги?

— То известно.

Цепями скован чёрт один.

Удержан он попом нечестно.

— Варламом?

— Точно.

— Поглядим.

На стенах вид нарисовался,

Открыв историю, что плен

Совсем неправедный достался

Черту в дни патриарших смен.

— Ну что ж. Глаголешь правду, Савва.

Пойдём, я выведу тебя.

Вот камень, отыщи оправу,

Что б он горел, как никогда.

Тому, кто справит камень этот,

Скажи, что ты со мной знаком.

Сыщи, до будущего лета…

— А где искать? Кто этот он?

— Тебя сама сведёт дорога.

Единый он такой кузнец.

Пусть не берёт тебя тревога.

А вот пещере уж конец.

Парнишка вышел. Солнце ярко

Светило. Он спустился вниз

Со свитком, с камушком-подарком,

Вослед услышал:

— Торопись…

Чертёнок скрылся до восхода

И не осталось и следа.

Стояла ясная погода,

Звала дорога, как всегда.

Семнадцать раз всходило солнце,

На восемнадцатой луне

Он церкви увидал оконца,

Что появились вдалеке.

Варлам ждал Савву у ограды

И нервно бороду трепал.

Там отворены были враты,

И путник далее ступал.

— О, Савва, ты несёшь бумаги?

— Да. Вот тот самый договор.

— Я вижу, полон ты отваги,

А в первый раз решил, что вор.

— Я не был им.

— Ну будет, будет.

Ты Богу хочешь послужить?

В молитвах все грехи забудет…

— Ты чёрта должен отпустить.

— Его отправил восвояси

Ещё вчера. Глянь, цепи нет.

Скажи мне, ты служить согласен?

— Прости, святой отец. Обет…

Меня ждёт путь довольно дальний,

Я должен колос отыскать,

Что в семи томлен изначально,

Взрастить и… другу передать.

— Ни золотой ли это колос?

— Да, отче святый, золотой.

Варлама колыхался голос.

— Я помогу. Ты здесь постой.

Варлам принёс большую книгу

На непонятном языке.

Поднёс её вплотную к лику.

— Имею жалость к слепоте.

Хранится семя в граде стольном,

В начале Солнечной реки

И моря. В граде люд весь вольный

И благи в нём столь велики…

Уж близко окончанье ночи.

Луна склоняется к земле.

— Благодарю за помощь, отче.

Скажи, за что помог ты мне?

— Велел мне это Стражник Белый.

К чертям не заходи, забудь,

Не то, убьёшь у них год целый.

Прощай же Савва. В добрый путь.

Не сказано, какие вёрсты

Прошёл до града наш герой,

Легки ли были иль непросты,

Кого встречал в дороге той.

Пред тем, как в град явиться стольный,

Когда осталось час пути,

Пошёл дорогою окольной,

Что б прежде в кузнецу войти.

— Здрав будь, кузнец… — промолвил Савва. —

Я обошёл уж полземли,

Ища, кто справит мне оправу

На камень.

— Глазик покажи.

— Вот он.

— Что ж, править тут немного.

Я за день сделаю кольцо,

Хоть в этом камне нету прока,

Лишь князь способен несть его.

А наш уж присмерти уложен,

Со дня на день уйдёт за Ней.

— А сын?

— Наследник был урожден,

Но войны и бояр затей…

Потерян мальчик был в три года,

Князь няньке передал его,

Когда вернулся из похода

Уж сына не было давно…

Где камень взял?

— Дал Стражник Белый.

Просил сказать, что с ним знаком…

— Так ты и есть тот парень смелый,

Что был в пещере?

— Точно, он.

— О, Князь, прости… — кузнец склонился,

Прижав ладонь к своей груди. —

О, Боги, — к небу обратился. —

Молитвы приняты мои.

— Какой я князь?

— Пропавший с детства.

Явленье в крайний день весны.

Как мы оплакивали бегство,

Все годы, ровно двадцать три.

— Кузнец, не князь я, это точно,

Я не умею ничего.

В седле сижу совсем непрочно,

Меча держать мне не дано,

Незнамо я какого рода…

И рода нет, на теле грязь,

В душе свободной несвобода…

— Вот то-то, Князь. Светлейший Князь.

Грязь с тела смыть водою можно,

Багряный плащ и сапоги

Свои оденешь, но не должно…

Помилуй, Князь, люд не гневи.

Ты урождённый, что бы княжить.

В моих покоях отдохни.

Дочь постарается уважить

Желанья княжие твои.

— Благодарю, кузнец, не нужно.

Я в чистом поле отдохну,

Мы с ним сживались в меру дружно.

— К закату камень принесу.

Улёгся Княже в чистом поле,

Его склонило сразу в сон,

Разбужен был он ветра свистом,

Что превращался в жалкий стон.

— О, младый Князь, прошу прощенья.

— За колосом явился ты?

— Нет, мы изменим соглашенье.

Ты колос в семени храни.

Не думал, что минув преграды,

Дойдёшь до трона своего.

Тот колос будет пусть награда

От друга буйного твого.

Я паруса ладьи наполню,

Умерю воды пред тобой.

— Спасибо, ветер. Я запомню.

— Отправься в скорости домой…

Нет, Князь, ведь ты дошёл до дома.

Отправься в скорости туда,

Где детство пройдено ведомо,

Где нянькой вскормлен был тогда.

Умчался ветер, не простившись,

Князь посмотрел ему вослед,

А солнышко, почти склонившись,

Бросало свой последний свет.

И сапоги, и плащ багряный,

Рубаха золотом блестит,

И камень, Стражником что данный,

В кольце окован. Князь стоит

И смотрит, как народ свободный,

Столпившись, бьёт челом у врат,

Кричит глашатай:

— Здрав, Князь родный…

От рода чист… От рода свят…

Зашёл Князь в отчие палаты,

Где знахарь с властным колдуном,

Бояре с воинами в латах

Стояли пред его отцом.

Князь молодой прошедший к ложе,

Присел на край. Сказал отец:

— Тебе, сын, возлагаю ношу,

Неси достойно свой венец.

Я потерял тебя. Дни скорби,

До дня сего был траур наш…

Трёх летний возраст от утроби…

О, Боги, знамо ваша блажь.

Княгиня отошла к Макуше,

Порвав в болезнях жизнь свою,

Она переживала дюже…

Мне к ней пора. Княжь по уму.

Над старцем Князь младой склонился.

— Прости и с миром почивай.

Отец, я поздно возвратился.

— Себя ты в этом не пеняй.

На всё Богов небесных воля.

Достойным сыном будь отца.

— Клянусь, что родовая доля

Не постыдится чрез меня.

Слеза скатилася скупая,

И к сердцу руку Князь прижал.

Тишь наступила гробовая,

Никто её не нарушал.

Скончался старый Княже ночью.

Князь из палат погнал всех вон.

Монетами прикрыл сам очи

И, лишь простившись, вышёл он.

Его отца снесли с покоев

И тело предали огню.

Князей так провожали коих,

Что верно жизнь прошли свою.

Народ гулял и веселился,

В честь Князя долго правил пир,

И Князь в пирушке той забылся,

Как будто бы покинул мир.

В края налиты мёдом чарки.

Со всех сторон спешат гонцы,

Несут немалые подарки

И бьют челом… Летели дни,

Пока не молвил Княже:

— Полно.

Ладью сберите скоро мне.

Бояре причитали:

— Волны

Грозят погибелью тебе.

— Поможет Нам сам ветер буйный.

На завтра тронемся Мы в путь.

Безделье — пир наш беспробудный—

Нам передавливает грудь.

Ладью собрали по веленью.

Наутро волн, прибрежных вод,

Не стало. Не обыкновенью

Был изумлён честной народ.

Стоял Князь, рать с ним, воевода

Блестели златом на корме.

— На этом кончатся походы,

Последним делом станет где

Дорога к дому-воспитанья.

Вернёмся княжить до конца,

Что б Роду, возложившим данью,

Не стыдно было за Дитя.

Ладья пропала скоро с виду.

Народ сквозь грусть ушёл в дела.

Тверда грусть, аж под стать граниту,

Разлука с Князем нелегка.

Торопит по реке Светилы

Ладью на север ветерок.

На берег в деревнях сходили,

Про жизнь узнать, запасться впрок.

Где Князь пожалует монеты,

Где спор рассудит за коня,

А где, захватческие беды,

Оставит Он богатыря.

Так и добрался Князь до места,

Где воспитание прошло,

Откуда состоялось бегство.

— Минуло десять лет.

— Давно

Сгорел уж дом кормящей Мати… —

От люда исходил ответ. —

Не стало божьей благодати,

Как отрока размылся след.

— Ступайте вон. Займитесь делом.

Все разбрелися, кто куда.

Князь лёг, к земле прижавшись телом,

Пронзая взором небеса,

И так лежал до тьмы сошедшей,

Все, думая, Он прав, неправ,

Пока не молвил старец шедший.

— Светлейший, будь вовеки свят.

Безмерно, вижу, Твоё горе.

— О, старче, далее ступай…

— Негоже жить тебе в укоре.

Не забывай, но не вскрывай.

Поднялся Князь, взглянул на старца

И вспомнил няньки тот рассказ,

О счастье горстке в чёрном ларце.

— Вот мы и встретились.

— Наказ,

Что Князь себе сготовил нонче,

Не возложи ты на людей.

Он с благом ихнеем покончит

И будет дюже тяжелей.

— А как Нам, старец, править с этим?

— От Рода Ты Светлейший. Правь,

Что б люд о славе молвил детям,

А сам Богов славь… аль не славь…

Желал узнать, что в ларце чёрном,

Кой мною ношен на руках,

По свету я брожу с которым?

— Желали.

— Князь, в нём счастья прах.

Открыл старик ларец, поставил,

Взял горсть оставшийся золы,

Вовнутрь всю рукой отправил

И тихо прошептал.

— Иди…

Вернулся Князь Светлейший к граду

И правил долгие лета

Народу честному в усладу,

Как те привыкли за века.

При Нём не разразилось воин,

За градом возрождался град.

Светлейший Князь был удостоен

Хвалой столь много, много крат.

Начав свой путь, не знавши рода,

Доверив сердцу свой удел,

Светлейший честному народу

Благих в достатке справил дел.