Удалой батрак

Странные, напоминающие клекот звуки доносились с улицы и мешали сосредоточиться на чтении. Валентин отложил книгу. Он не любил читать. Но домашнее образование накладывало на него эту обязанность. Вздохнув, мальчик взялся за обода колес инвалидной коляски и подкатился к окну.

Переполох на улице подняла пара сорок. Они по очереди атаковали облезлую бездомную собаку, которая усердно искала что-то в траве. От клевков птиц, та поджимала хвост, зачем-то подпрыгивала, но продолжала двигаться кругами, прижав нос к земле. Сороки преграждали ей путь и отчаянно стрекотали, но животное прыгало на них, пытаясь атаковать. Они ловко увертывались, взлетали и продолжали нападать с воздуха.

Наблюдая за сражением, Валентин заметил в траве черно-желтый, шевелящийся комочек. Птенец! Вот в чем причина битвы! Что было силы, мальчик стал толкать колеса своего средства передвижения к выходу из дома. Главное теперь — спасти маленькую птаху!

Он даже слегка привстал, чтобы открыть дверь на улицу, хотя ноги предательски подкосились. Но мальчик проявил ловкость и удержался, схватившись за поручни коляски. Левая нога немного двигалась и стала для него опорой, правая же в раннем детстве оказалась сведена какой-то судорогой, и поджатые пальцы ее стопы напоминали собой птичью лапку. Она почти ничего не чувствовала.

Валентина лечили. Не считая лекарств, он пробовал действие пиявок, отвары каких-то горьких трав, укусы злых пчел и разные массажи. Пока ничего не помогло. Мальчик не мог играть в футбол, драться, бегать со сверстниками на улице. Те, кого он мог бы считать друзьями, не знали, как с ним общаться, и уходили. Оставались вечно смущенные чем-то родители, книги, компьютер и телевизор. Жизнь, готовая замереть в этом круге, вдруг, распахнула окно! Ребенок торопливо выехал во двор, чтобы предотвратить трагедию.

Однако собаки там не было. Пернатые победили. Теперь они сидели возле птенца и беспокойно оглядывались по сторонам. Валентин подъехал ближе, чтобы разглядеть сорочонка. Тот был похож на комочек, утыканный маленькими трубочками, из которых еле повылазили перышки. Сороки, в свою очередь, внимательно разглядывали мальчика и молчали.

Он понимал, что птенца надо вернуть в гнездо. Но где оно, и как до него добраться? За пышными кронами деревьев ничего похожего на птичий дом мальчик не видел. «Вряд ли сороки смогут забрать своего ребенка. – Думал он. – Вряд ли смогут охранять его в траве, пока он вырастет». Валентин решил помочь. Он осторожно взял птенца в руки и попробовал усадить его на ветку. Тот не смог удержаться ….

Трепещущий теплый комочек в руках хлопал глазами и постоянно раскрывал желтый ротик. Его надо было кормить! Повинуясь то ли инстинкту, толи какому-то велению сердца, Валентин поднатужился и одной рукой направил свою коляску к дому, в другой руке, конечно, у него грелся птенец. Пара сорок, как бы прощаясь, закружила над ними и скрылась из вида.

Птицы безмолвно согласились отдать своего отпрыска на попечение человеку. И человек стал заботиться о питомце: устроил ему уютное гнездышко из салфеток, тряпок, соломы, кормил его творогом, детским пюре, поил из пипетки и даже ловил для него мух. А кушать тот хотел очень часто и разнообразно! Хлопотно было выхаживать птенца, но Валя почему-то не замечал усталости, даже повеселел.

Минуло время, сорочонок стал весело бегать за приютившим его человеком на тонких лапках, пища и стрекоча что-то по-своему. В таких случаях, Валентин брал его на руки, сажал на стол и начинал с ним беседовать: рассказывать о своих делах, объяснять правила поведения в доме или говорить о том, как птенец улетит на волю и станет общаться с сородичами. Однажды, во время такой беседы, птенец резко взмахнул крыльями, взлетел и уселся на плечо воспитателя. Мальчик так счастлив был за него, будто он сам научился летать! С тех пор окно в их доме всегда оставалось открытым.

Подросшая сорока улетала, но всегда возвращалась под вечер, устраиваясь спать на сделанной для нее жердочке. Однажды, прежде чем погасить свет, Валентин сказал своему питомцу:

— Жаль, ты не можешь мне рассказать, где бываешь и что видишь! О, если б я был свободен, как ты!

Больной мальчик горько вздохнул и отправился спать. В ту ночь ему снился сон. В нем сорочонок заговорил с ним удивительно знакомым голосом:

— Я много летал и общался со своими сородичами. Они рассказали мне, что память у птиц короче, чем у людей. Я могу забыть о тебе, если по какой-то причине, вдруг, не вернусь в наш дом, хотя бы на одну ночь. Узнав, что могу с тобой случайно расстаться, я решил сделать подарок – память обо мне.

Сорочонок резко отряхнулся, как после купания. И, в этот момент, два его перышка белого цвета выпали из крыльев, а одно черное – из хвоста. Они опустились на постель мальчика.

— Береги эти перья. – Сказала птица. – Когда будешь ложиться спать, клади их обязательно под подушку. С ними ты станешь сильным, свободным и всегда сможешь найти меня!

Мальчик безмятежно потянулся. Он чувствовал, что хорошо выспался. И даже промелькнувшая мысль о том, что надо опять брать костыли, опираясь на них, ковылять к умывальнику и кое-как застилать кровать, не смогла омрачить его настроение. От окна пахло свежескошенной травой, на подоконнике сидела его птица, а на постели лежали три ее перышка….

Три перышка? Он не верил своим глазам! Два белых и одно черное валялись поверх одеяла. Валентин с удивлением перевел взгляд на пернатого друга. В ответ, тот вытянул шею, застрекотал что-то и торопливо выпорхнул за окно. Мальчик осторожно взял свой «подарок». В его руках находились обычные, слегка отливающие в синеву перья, на ощупь мягкие и шелковистые. Он торопливо спрятал их под подушку, припоминая, что именно так говорилось во сне.

Загадочно начавшийся день прошел как обычно. Сорочонок в сумерках вернулся домой и сейчас сидел, нахохлившись, на обернутом ковролином шестке, поглядывая на своего приемного родителя. «Наверное, уже пора спать». — Решил Валентин, — и выключил висящее над постелью бра. Едва он устроился поуютнее и смежил веки, как почувствовал себя в каком-то водовороте. Перед его взором мелькали странные пейзажи, какие-то предметы, незнакомые лица. Слышались чьи-то разговоры. Наконец, все замолкло или остановилось. Теперь мальчик наблюдал свою комнату так, будто и не засыпал вовсе. Шкаф, стол, компьютер, спящая птица. Их очертания казались почему-то более четкими, яркими, чем обычно. Он мог обозреть почти все помещение и даже ту его часть, которая сейчас была у него за спиной.

Удивиться новому видению Валентин не успел. Казалось, что какая-то сила физически переменила его. Осмотрелся: оказывается, он стоит на своей постели. Стоит! Быть не может! От избытка эмоций ему захотелось проснуться и стряхнуть с себя наваждение. Но вместо этого, он сам, как птица, встряхнулся и неожиданно расправил надежные крылья. Откуда? Не может быть! Свои крылья! Мальчик увлеченно взмахнул ими и через миг приземлился на окне. Чудо!

Вместо привычных очертаний двора, за окном виднелась лишь плотная пелена тьмы. Нет, она не пугала, не удивляла, а успокаивала и усыпляла его. Хотелось закрыть глаза и опять спокойно дремать. Ноги стали подкашиваться. «Только бы не упасть» — подумал мальчик и стал сопротивляться сну. Он моргал, вертел головой, таращил глаза и отчаянно напрягал то ли ноги, то ли уже птичьи лапы. Сонливость потихоньку рассеялась, тьма отступила. Во дворе стали виднеться очертания деревьев и припаркованные на ночь машины. На железных столбах колыхалось от ветра чье-то белье. Валентин ободрился.

Вцепившись когтями лап в оконную раму, мальчик несколько раз взмахнул новыми крыльями. В них почувствовалась сила, надежность, мощь. Он отпустил раму и взлетел…. Сделал пару кругов по двору, но уныло приземлился на подоконник. Очень хотелось спать. Еще небольшое усилие – взмах крыльев, и он оказался в кровати.

Валентин не понял, разбудили ли его первые лучи солнца или сорочонок, который прыгал по нему и кричал:

— Пора вставать!

— Я уже и птичий язык понимаю? – Спросил обескураженный мальчик.

— Конечно, ведь ты — почти птица! — Отвечал друг, — Как тебе наша жизнь?

Валентин подробно рассказал все, что пережил этой ночью. Когда же он дошел до момента, что ничего не увидел за окном, кроме тьмы, то спросил:

— Что это было?

— Мы ничего не видим, когда наступает ночь. – Сказал сорочонок, — Но ты – человек. Поэтому ты смог адаптироваться и даже начал летать. Со временем, ты сможешь летать очень долго. А пока тренируйся!

И мальчик стал ночами усердно тренироваться: осторожно выписывать круги по двору. Он низко летал, а потому часто беспокоил спящих в кронах деревьев пернатых. Те, с возмущенным криком, взлетали, перепрыгивали с ветки на ветку, но быстро успокаивались и засыпали вновь. Он так преуспел в полете, что даже привыкшее к малоподвижному образу жизни его человеческое тело стало более рельефным и мускулистым. Валентин почти не высыпался, однако выглядел он почему-то бодрее, чем раньше. Это заметили его родители, которые не понимали в чем дело, но радовались за сына.

Однажды, мальчик решил, что готов к настоящему полету. Дождавшись ночи, он взмахнул крыльями, оттолкнулся от рамы окна и устремился в высоту. Он двигался вверх до тех пор, пока мог бороться с непредсказуемыми потоками воздуха. Как нравилось ему ощущение противоборства, захватывающей игры с огромной стихией! Она медленно одолевала его….

Валентин не огорчился от проигрыша — расслабился и начал снижаться. Паря над землей, он отчетливо видел: окно родного дома, облезлый хвост сидящей на крыше дымчатой кошки, едущих на другом конце города в запоздалом автобусе пассажиров, летящий над ним самолет и крысу, которая где-то перебегала дорогу. А главное, он видел множество зажженных людьми ламп, люстр, зеленых, желтых и красных огней светофоров. Голова закружилась от изобилия поступающей информации: деталей, тонких штрихов и оттенков. Затем, безжалостная тьма накинула покров на его глаза. Он падал!

Какое-то чудо, неведомый импульс заставили его повернуть хвост, взмахнуть крыльями и вновь видеть. Это предотвратило, казалось бы, неизбежную катастрофу и позволило мальчику спикировать на крышу одиноко стоящего дома. Слегка отдышавшись там, он отправился искать свое жилище. Однако летел юный оборотень теперь очень низко и осторожно — судьбу два раза не искушают.

Только к расцвету, Валентин приземлился на родное окно. Пернатый друг к тому времени уже проснулся. И две сороки дружно застрекотали о чем-то, сидя на одной оконной раме.

Мальчик увлеченно рассказывал о своих ощущениях от полета, о том, как он чуть не погиб, когда у него закружилась голова. Питомец отвечал, не задумываясь:

— Ты еще не перестроился! Люди не способны воспринимать мир так, как его обычно воспринимают птицы. Вы смотрите перед собой и видите, скажем, вон тот автомобиль. Затем, Вы как бы переводите свой взгляд на то, что было для его очертаний лишь смутным фоном, и замечаете асфальт. Потом, например, Вы смотрите направо и наблюдаете ту железную оградку. Последовательность восприятия разных вещей или явлений ограничивает Вас. Это Вы называете временем. Но с ограниченностью невозможно летать!

— Мы можем, — продолжала сорока, — воспринимать намного больше фигур или вещей, поэтому мы не путаем всех пустыми словами, типа «время». И если оно у нас где-то может и есть, то течет оно очень и очень медленно. Попробуй отказаться от него, потренируйся еще и стань, наконец, птицей. Высоко летать обремененному временем человеку не по силам.

— А есть птицы, для которых время совсем не течет? – Заинтересовался Валентин.

— Знакомая ворона, — застрекотал питомец, — мне что-то говорила о больших орлах. Они летают так высоко, что время там, наверное, совсем не течет. Но они очень опасны, поскольку воспринимают нас как мелких мошек и даже норовят съесть. Мы не такие, как они, но тоже можем многое видеть, например, то, что происходит у нас за спиной. Вороны часто потешаются над кошками, делая вид, будто не замечают, как те к ним подкрадываются. Послушай, вот забавный был случай с одной кошкой ….

— Подожди. – Перебил мальчик. – Вы же воспринимаете, например, смену дня и ночи. Это и есть время!

— Какой ты нудный! – Возмутилась сорока. – За целый день один ТИК и один ТАК. А у кого-то и этого может не быть. Орел, например, высоко летит над землей, почти рядом с солнцем и его светом. Поэтому, он не ведает, когда на земле наступает ночь. Сам посуди, если вокруг тебя светло, ничего не меняется, если на твоем личном циферблате остановилась стрелка часов, тогда ты ничего не можешь знать о времени. Наступает вечность, которая сама не прервется. Она наш «Тик». Но ты можешь отвергнуть ее, когда захочешь: есть, кормить детей или спать. «Так», ты спустишься вновь до высоты полета серого воробья.

— Выходит, — произнес юный оборотень, — беда в том, что мои личные часы идут слишком быстро, и от этого кружится голова?

— Они бегут вприпрыжку, как воробей скачет среди кормящихся на помойке глубей! – Засмеялась сорока. – Такие высоко не летают!

Валентин засмеялся:

— Летим – ТИК, опускаемся – ТАК, пикируем – ТИК, хватаем добычу – ТАК, набираем высоту – ТИК, парим – ТАК, пока не надоест!

— Насчет одного ТИКА и одного ТАКА, я конечно немного поважничала! – Засмеялась птица. – Но ты понятливый человек, сам разобрался во всем!

Они разговаривали, но казалось, будто две сороки кричат друг на друга, сидя на одном подоконнике. Затем, одна из них выпорхнула в окно, а другая — перелетела на не застеленную кровать и, каким-то чудом, превратилась в сонного мальчика.

— ТИК-ТАК! – Шептали его губы. – ТИК-ТАК!

Ловко схватив кружащуюся возле окошка бабочку, Валентин приземлился на подоконник и стал с удовольствием заглатывать добычу. В эту ночь он освоил высоту и был очень доволен собой.

Хотя расцвет еще только брезжил на горизонте, от шума проснулась сорока.

— Как думаешь, — спросил мальчик, — я могу остаться птицей навсегда и больше не превращаться в человека?

— Конечно. – Безразлично ответила собеседница. – Не прикасайся утром к моим перьям в твоей постели.

— Так просто? – Удивился он.

— Да.

Вновь превратившись в себя, мальчик задумался. Ему стало жаль расставаться с родителями, с привычной жизнью. Не хотелось никого расстраивать тем, что скоро для близких людей его не станет. Но что его ждало в человеческом мире? Беспомощностью своей и жалостью окружающих он был сыт по горло. Не этого хотел Валентин. Он решительно поднялся с кровати и направился в ванную.

Даже костыли не взял! В обычном виде, мальчик быстро прошел по дому, немного припадая на больную ногу, и растерянно остановился. Что случилось? Возможно, восприятие мира, да и себя самого, так изменилось в последнее время, что в теле включились восстановительные процессы, которые раньше почему-то отсутствовали. А может, произошло чудо!

Близилась весна. Знакомая нам сорока свила гнездо на соседнем дереве и больше не залетала домой. Но без нее, Валентин не чувствовал себя одиноким. Еще зимой он стал ходить в школу, где у него появилось много друзей. Лишь изредка теперь он навещал своего бывшего питомца. Благодаря знаменательной встрече с ним, жизнь приоткрыла перед мальчиком дверь в будущее, теперь же она распахнута ее настежь, и он наслаждался своими возможностями.

Я, Алексей Клюев, познакомился с Валентином, когда стал изучать медитацию. Он мне сказал, что состояние медитации напоминает ему «полет в высоте». Я очень заинтересовался этим сравнением, и он поведал мне собственную историю.

Теперь я передаю ее людям, надеясь, что каждый будет способен понять, какой бы безвыходной не казалась ситуация в жизни, какой бы неизлечимой не казалась болезнь, всегда где-то есть лекарство и выход. Нам стоит преодолеть свою ограниченность, временные рамки и перейти в «высокий полет». Кому-то в этом может помочь сорока, кому-то уроки медитации или что-то еще. Годится любой путь! Я точно знаю, когда наше восприятие изменит свое содержание, станет насыщенным вечностью, в жизни обязательно произойдут изменения.