Волшебная тыква

Где лучше жить, конечно можно спорить,

С утра, весь день, всю ночь и до утра.

Кому пустыня нравится, кому то лесотундра,

Кому арктический мороз, кому жара.

Топь, зыбуны и непролазная трясина,

Вот именно такою благодать была,

Для серой Цапли, что с весны по осень,

В болоте тихом, в одиночестве жила.

Тут для неё был райский уголок.

И каждый год она сюда спешила.

Здесь было всё – покой и тишина,

И пропитание всегда кишмя кишило.

Бывало ей, всё это докучало,

Общения хотелось иногда.

Поэтому в депрессию впадала,

И был тогда не отдых, а беда.

Но мерехлюндия в неделю проходила,

И раздражённость, как рукой снималась,

И вновь весёлой, беззаботною была,

И во весь клюв счастливо улыбалась.

Вот как — то раз, июньским, ранним утром

Она уныло, в одиночестве гуляла.

Ходила долго и нежданно для себя,

Красавца Журавля вдруг увидала.

Он тоже Цаплю сразу заприметил,

И грациозно перья распустил на теле.

Но та в испуге инстинктивном напряглась,

Взмахнула крыльями и быстро улетела.

«Дрожь от чего?» – Мелькнула мысль в полёте:

«От страха ложного, а может быть от страсти?

Что делать? Законтачить с Журавлём?

Или напротив, оградиться от напасти»?

Ломала голову, когда в гнездо летела,

И дома не могла не спать, не пить,

Прикидывала молча «За» и «Против»,

Что б безошибочно ей как то поступить.

Треск тростника прервал её раздумья,

Пред ней Журавль красавец появился,

Он поприветствовал её, глядя в глаза,

И тихо по-французски извинился.

«Да ты чего себе здесь позволяешь?

Устроил нецензурный беспредел»?-

Сказала Цапля. «Фу какая серость»-

Журавль ответил её и улетел.

«Ну что за дура»? — Прошептала Цапля:

«Глупее фарса, в жизни не бывало,

А может счастье улыбнулось мне,

Которое я тупо прозевала?

Пойду к нему, скажу что испугалась.

Вспылила и вообще не ожидала».

Себя в порядок полный привела,

И к Журавлю поспешно побежала.

А тот сидел и размышлял сердито:

«Не ждал от Цапли Серой я отказа.

Теперь и близко к ней не пойду,

Сама на брюхе приползёт, зараза».

И лишь подумал, Цапля тут как тут,

Взгляд виноватый, вид слегка понурый.

Журавль взглянул надменно на неё,

И процедил: «Чего припёрлась, дура?»

От этих хамских слов она застыла,

Открыла рот, но слова не нашла.

Слеза обиды потекла по длинной шее,

Она вздохнула и домой пошла.

«А зря я так»- Сказал Журавль угрюмо:

«Взял, огорчил, не мудрствуя лукаво,

Но и она конечно виновата,

И оскорблять меня никто не дал ей право».

У Цапли в голове стоял туман,

Шагала тихо, сдержанно рыдала.

«Откуда столько зла у журавлей»?-

Себя пытала, но ответ не знала.

«Его из памяти я вычеркну навек,

И прошлое не буду ворошить».

Но тот не выходил из под сознанья,

И Цапля поняла, что не забыть.

Прошло три тяжких дня. Светило солнце.

Она смирилась, стала улыбаться.

Ну а Журавль переживая дискомфорт,

Скрывая стыд, стал к Цапле собираться.

«Я расскажу, что к ней неравнодушен,

Что столько лет искал и всё ж нашёл,

Души не чаю, в мире краше нету.

Скажу — люблю». И радостный пошёл.

Услышав хлюпанье воды, проснулась Цапля,

И встрепенувшись, устремила взгляд,

А там Журавль шагал походкой бодрой,

И подозрительно чему то был он рад.

«Наверно поглумиться вновь припёрся?»

Сказала Цапля: «Так тому не быть.

Хотела быть твоей, а ты мне — дура,

Теперь свободен, можешь уходить».

«Да я мириться» — Ей Журавль ответил:

«Да вижу состраданья не нашёл,

Ну что же, оставайся вековухой».

И плюнув на неё, домой пошёл.

Задумалась она, плевок смахнувши:

«Ну что сподвигло, чтобы нагрубить?

Я хамка, лицемерка, интриганка,

Мне этот грех, во век не замолить.

Амбициозность, гордость, себялюбье,

Откину напрочь, спесь переступлю,

Пойду к нему и молча брошусь в ноги,

И он поймёт, что я его люблю».

Ушла неделя, чтоб сломИть характер,

Ещё неделю с духом собиралась,

И только через шесть дней поняла-

Пора идти, хотя и волновалась.

Ну а Журавль за эти двадцать дней,

Не мог угомониться ни в какую.

«И вроде дура эта совершенно не нужна,

И в тоже время где ж найти другую?

А может мне остаться бобылём?

И куриц этих навсегда забыть?

И посвятить всю жизнь себе — красавцу,

И только самому себя любить».

Он грациозно встал расправив крылья,

Прогнулся так, что хрустанУло малость,

Закинул голову и Цаплю увидал,

Которая по кочкам пробиралась.

«От этой пакостницы мне не отвертеться,

Опять с очередною мерзостью пришла».-

Подумал он и налетел на Цаплю,

Сказав: «А ну ка прочь отсЕдова пошла.

Простушку из себя опять тут строишь?

И всё меня обидеть норовишь,

Была б порядочной, давно бы были вместе,

А щас проваливай, давай отсюда, кыш».

Безнравственный удар и прямо в сердце,

Но выстояла Цапля, сил нашла.

«Да чтоб ты сдох». — Она ему сказала,

И не спеша, качая бёдрами пошла.

«Как пропустил я эту грациозность?»

Сказал Журавль: «Я даже забалдел,

Не прав я. Привередничать довольно».

И вновь с ней помириться захотел.

Дул ветер, слёзы с карих глаз срывая,

Стоял ком в горле, что не проглотить,

«Быть может лапы на себя налОжить?

Таких смятений мне не пережить».-

Так думала она, но расхотела,

Решила однозначно — жить одна.

Со временем привыкла и стерпелась,

И вновь покой поведала она.

А на другом краю болота, в это время,

Забившись в камышах, Журавль сидел.

Он от проступков, стрессов и додУмок,

На нервной почве, взял, да заболел.

То лязгал клювом в ледяном припадке,

То пот горячий тело заливал,

Но хоть в бреду или во сне безумном,

Он тихо, постоянно Цаплю звал.

Недуг ЖурАвушки продлился две недели.

Очухавшись, окреп, на лапы встал,

И только разум стал немного появляться,

О встрече с Цаплей вновь он замечтал.

Вставало солнце. Всё болото дрыхло.

Лишь ветер камышовы шишки колыхал,

Десятый сон досматривала Цапля

И лишь Журавль ворочался, не спал.

«К ней в ноги брошусь»,- Думал он с надеждой:

«И мне плевать, чего она мне скажет.

Пусть что угодно, но любым путём

Свою любовь, он всё таки докажет».

Он выучил стишок с любовной темой,

Цветов красивых для неё нашёл,

Клюв свой почистил, перья, лапы вымыл,

И грациозно, не спеша пошёл.

Он тихо шёл, едва касаясь кочек,

Что бы любимой сон не нарушать.

Хотел он подойти, обнять покрепче

И нежно в клюв её поцеловать.

Услышав шелест, Цапля глаз открыла,

И нагло шедшего в осоке увидала.

Подумала она: «Чего-то вновь затеял»?-

Но что проснулась, виду не подала.

Он подошёл, пред ней раскинул крылья,

Склонивши голову к её устам припал,

Но Цапля вспомнила, что дан обет безбрачья,

Ударила меж ног и Журавель упал.

И сразу же спросила: «Что, не спится?

Пришёл сюда, чтоб снова нахамить».

«Да нет же, нет» — Ответил он» — «Послушай,

Люблю тебя, мне без тебя не жить».

Но та в порыве злобы продолжала:

«Мне надоел голимый твой базар.

И речь прервав и сильно размахнувшись,

Как можно хлеще нанесла удар.

Потом пинками от гнезда подальше,

Его катила, словно чурбачок,

И со слезою в горле причитала:

«А я ж тебя любила дурачок.

А ты меня красавица, с издёвкой,

Глумишься, говоришь — не можешь жить.

А вижу, захотелось надругаться,

Таких как ты, в мешок и утопить».

И вновь рыданья у себя в гнездовье,

И снова пересмотры всех позиций:

«А может впрямь надумала я всё?

И он пришёл что бы на мне жениться?

Какой обет? Вся жизнь промчалась мимо,

И фардыбачиться сейчас уж нет резона.

По полной надо оторваться на последок,

Возможно жить осталось два сезона»?

Не шевелясь лежал Журавль в трясине

И стая мух застолье предвкушала.

«Откостыляла лихо», -Думал он :

«Вот так мне, никогда не попадало.

Сожительницы мне такой не надо,

Теперь я понял… Что за идиот?

Такая долго говорить не станет,

Что не по ней, возьмёт да и прибьёт».

А Цапля снова всё перевернула,

Решила — по другому надо жить,

Что срок пришёл и замуж надо выйти,

И чашу сладостной любви пора испить.

«Любви твердят, все возрасты покорны?»

Сказала Цапля: «Что ж проверить надо.

Пойду к Журавушке и предложу любовь,

И станем мы друг другу, как награда».

В полнейший привела себя порядок,

Ну как невеста ,только без венца.

Собралась к Журавлю……Но ставим точку,

Иначе сказка будет без конца.